Священник Стивен Фриман

Что такое душа? И как человеку понять, все ли в порядке с его душой? Размышляет священник Стивен Фриман – клирик Православной Церкви в Америке, настоятель храма святой Анны в городе Оук Ридж, штат Теннесси, создатель православного блога Glory To God For All Things («Слава Богу за все»), автор многочисленных статей и книги Everywhere Present: Christianity in a One-Storey Universe («Вездесущий: Христианство в одноэтажной вселенной»).

Скажите-ка – доводилось ли вам в последнее время слышать, чтобы кто-то беспокоился: а все ли у него в порядке с душой? Зато, наверное, вам не придется напрягать память, чтобы вспомнить, как вы выслушивали жалобы друга на трудности психологического или эмоционального плана.

Разница есть, согласитесь. Мы стали «обездушенным», зацикленным на своих психологических проблемах обществом. Обычная раньше, традиционная забота о «душевном здоровье» у нас сейчас подменена всепоглощающим интересом к своему психологическому и эмоциональному благополучию.

Мы превратились в «хорошо отлаженное» – как некий механизм – общество.

А душа… она всегда была чем-то таинственным, не поддающимся анализу. По-гречески слово «душа» (psyche – от psykhein – «дуть, дышать») означало самую жизнь человека. Значение этого слова близко к значению слова «pneuma» («дух», spirit), означающее «дыхание», «дуновение».

Тело, которое больше не дышит, – мертво. В Книге Бытия Господь именно вдунул жизнь в Адама:

«И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Бытие, 2:7).

Психологический термин «self», «самость» или, для простоты, «Я» – очень модный нынче концепт. Классические труды Фрейда были написаны в конце 19 – начале 20 веков. Его идеи были моментально подхвачены поп-культурой, «популярной психологией» после Первой мировой войны. В «ревущие двадцатые», в эпоху возвращения к мирной жизни после ужасов войны, люди повально увлекались учением Фрейда. Его рассуждения о том, что нравственные и сексуальные запреты «опасны и вредны», стали особенно популярны. Это было десятилетие, ставшее свидетелем первых всполохов приближающейся сексуальной революции.

Современные, с головы до ног исследованные психологами, зацикленные на своих психологических проблемах люди просто зачарованы собой. Мы анализируем, квалифицируем, классифицируем, со всех сторон рассматриваем мельчайшие составляющие нашего «Я».

«Работа над своим «Я», «психологическая самопомощь», «стань психологом самому себе» – такие типичные выражения из арсенала «кухонной психологии». Однако цель этого насквозь «психологизированного» подхода к человеку имеет мало отношения к тому, что называется «душевным здоровьем».

Современное христианство подхватило это мировосприятие и приспособило Писание к современным требованиям. Всевозможные варианты «Евангелия благосостояния» (идеология, главный посыл которой – Бог заинтересован в том, чтобы люди были финансово обеспечены, имели крепкое здоровье, счастливые браки и в целом жили хорошо.

Сторонники этой идеологии утверждают, что люди, по Библии, должны быть богатыми и обеспеченными. Согласно этому учению, к материальному процветанию ведет подлинная вера, и оно является признаком Божьего благословения – прим. ред.) – все они основаны на «психологизированной» картине мира. Даже в популярных евангелических церквях считается, что «рожденная свыше» жизнь, жизнь воцерковленного человека должна быть счастливее прежней. Христос стал средством для достижения более успешного в социуме, более довольного собой, более благополучного психологически «Я».

«Психологизированное Я» включает в себя и то, как мы зациклены на «успешности». Но говорить о том, что, вот, мол, дела у меня стали получше – совершенно некстати на исповеди. «Все ли хорошо у меня с душой?» – вот гораздо более уместный вопрос. И душа должна быть очень сильна, чтобы мы могли справиться с гневом, разочарованиями, соблазнами, неудачами.

«Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Кор 16:18)

Святые вовсе не были «хорошо сбалансированными», «уравновешенными» людьми.

«Психологизированное Я» отлично сочетается с нашей потребительской культурой – уместнее было бы назвать его «потребительское Я». Когда мы покупаем что-то ради удовольствия, ради комфорта – мы покупаем это для нашего «Я», для того чтобы оно стало, как сейчас считается, «более здоровым». Никто не спорит, душевные страдания должны быть облегчены, но не ценой же наших душ. Современное понятие «Я» – это блеклое подмена понятия «душа».

А что же такое «душа»?

Душа – это то, чем мы живы. Она нематериальна, она как бы растворена в нас.

Святой Григорий Нисский предложил такое определение: «Душа есть сущность рожденная, сущность живая, умственная, сама собою сообщающая органическому и чувственному телу силу жизненную и способность воспринимать чувственное, доколе соприсутствует природа, способная к принятию того».

Многое из того, что мы описываем как «личность», «индивидуальность», чем мы так страстно интересуемся и о чем так усиленно заботимся – по большей части всего лишь работа тела. Тело можно лечить, изменять, оно может даже исчезнуть при определенных обстоятельствах. Наша память, желания, страсти, наш «стиль общения» – это не наша личность, не то, что нас определяет.

Скажем, мой мозг может быть подвержен синдрому дефицита внимания с гиперактивностью, но к моей душе это никакого отношения не имеет. Мозг – это инструмент, с помощью которого душа выражает себя (говоря словами современного афонского старца), но мозг и его деятельность – это не душа.

Мне представляется интересным поразмышлять над опытом тех, кто претерпел великие мучения за веру – и над их наблюдениями над природой души. Один их таких достойных внимания примеров – воспоминания отца Романа Брага, румынского монаха, 10 лет проведшего в заключении в тюрьмах при коммунистическом режиме. Он подвергался там пыткам, сильнейшему психологическому давлению.

Он писал: «Никуда нельзя пойти, нельзя даже выглянуть в окно – в камере-одиночке окон нет. Но все равно нужно куда-то двигаться. И ты идешь вглубь себя, вглубь своего сердца и разума. Спрашиваешь себя – кто я? зачем Господь привел тебя в этот мир? Даже сомневаешься – есть ли Господь и какие у меня с Ним отношения?

Когда мы свободны, у нас нет времени задаваться такими вопросами, и вера наша поверхностна. Можно ведь очень много знать, и ум твой может быть подобен энциклопедии, но если ты самого себя не знаешь, в себе самом не разберешься – даже если ты все на свете знаешь – ты скользишь по поверхности, если не спрашиваешь себя: «Зачем я живу?», «В чем смысл моей жизни?», «Зачем Господь создал меня?», «Если я верю в Бога, чего Он хочет от меня?».

Такие вопросы, особенно задаваемые человеком самому себе в ситуации, которая кажется безвыходной, в окружении врагов, могут свести с ума. Или, как в случае с отцом Романом, дать истинное знание о душе и пролить свет подлинного знания о чуде дарованной нам жизни.

На вопрос «Зачем я живу?» нельзя ответить, используя ресурсы только лишь своей личности. Велики ли возможности личности в камере-одиночке?

Эти вопросы направляют наше внимание напрямую к душе. Когда св. Григорий писал о душе, он начал с апофатического подхода, признавая с самого начала, что душа принадлежит, как и сам Господь, к области непознаваемого с помощью одного только разума. Вопрос «Зачем я живу?» требует тишины и молчания.

И эта тишина – лучший звук для души. Шум же разума – болтовня, пустая болтовня.

Когда Святые Отцы говорили о разуме по отношению к душе, они называли его «nous» (термин, введенный Платоном для обозначения Высшего Разума. «Nous» – это проявление божественное сознание в человеке – прим. ред.). То, что это слово считается синонимом к слову «интеллект» – часть печальной истории утраты понимания нами значения этого понятия. Nous, конечно, тоже разумеет и воспринимает, но совсем не так, как интеллект.

И это разочаровывает современный ум, – ведь нам надо все увидеть, взвесить, измерить и сравнить. Мы даже сомневаемся, что душа на самом деле есть, – мол, может, так просто принято называть что-то другое, например, некую функцию мозга? И все, чего мы хотим от души – это чувство самоощущения, самосознания. Нам подавай некое селфи души – неоспоримое и самое убедительное подтверждение существования чего-либо в современном мире.

Наша жизнь – это нечто большее, чем просто описание метаболических процессов в клетках наших тел. Душа, в которой заключается наша жизнь, воплощает, несет в себе смысл, цель нашего бытия. Душа была создана, чтобы познать Бога, и все ее внимание направлено именно на Него. Нам становится яснее, что такое nous, божественное сознание, когда мы искренне молимся, когда мы ощущаем присутствие Господа. Самосознание в nous – оно в раскаянии, покаянии, когда мы «возвращаемся к себе».

Искреннее раскаяние – это не когда ты чувствуешь себя плохо из-за того, что сделал что-то не так, некая грусть, которая может быть просто нашими эмоциями. На самом деле это осознание, глубокое осознание того, что без Бога, отдаленные от Него – мы ничто. В монашеской традиции это называется «память смертная». Это знание души о ее истинном состоянии. И именно в этом состоянии душа жаждет вернуться к Господу.

Вспомните слова из Великого покаянного канона Андрея Критского, которые поют в самом начале Великого Поста, обращающие наше внимание на это: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй».

Душа – это наша жизнь, это в буквальном смысле якорь нашего бытия.

«Потребительское Я» плохо приспособлено для истинного бытия. Стоит такому «Я» столкнуться с невозможностью выбора, как присущий ему нарциссизм повергает «потребительское Я» в отчаяние. Люди в современном мире часто делают покупки, чтобы хоть немного «приглушить» депрессию.

Но наше истинное бытие – это душа. Только в душе неизбежные в нашем мире боль, страдания, недуги обретают смысл. «Потребительское Я» не выносит страданий и цепляется за всякую ложную надежду, обещающую избавление от страданий.

Но вот послушайте снова отца Романа: «Страдания полезны не только для христианина, но и вообще для всякого человека. Если ты не знаешь страданий – ты ничего не знаешь». Это говорит человек, который был заключен в тюрьму режимом, который Солженицын описывал как «страшнейшее варварство современного мира».

Господь Сам прямо говорил, что спасение души подразумевает страдания. Он говорил – те, кто последуют за Ним, должны будут «принять свой крест». И говорил Он не о широкой дороге, по которой нужно идти к самореализации, но об узенькой тропинке, где уничижается собственная воля, это пресловутое «Я» и достигается всецелое послушание совершенной воле Господа.

Современный мир душу свою потерял. К счастью, мир в любой момент готов предоставить нам сколько угодно боли и страданий и тем самым дать нам шанс вновь обрести ее.

Проснись, восстани, душа моя.

Перевод Анны Барабаш