81. «Просто засыпайте»
Прежде, чем Тэкисуи, учитель Гасана, оставил этот мир, Гасан три дня просидел у его постели. Тэкисуи тогда уже назначил его своим преемником. После недавнего пожара Гасан восстанавливал здание храма. Тэкисуи спросил его: «Что вы будете делать, когда восстановите храм?»
— Когда ваша болезнь пройдёт, мы бы хотели, чтобы вы там выступили.
— А если я до этого не доживу?
— Тогда найдём кого-нибудь другого.
— А если вы никого не найдёте?
— Не задавайте глупых вопросов. Просто засыпайте, — громко ответил Гасан.
82. «Ничего не существует»
Юноша по имени Ямаока Тэссю, изучая дзэн, посещал одного мастера за другим. Пришёл он и к Докуону из Секоку. Желая показать свои достижения, он сказал:
— И ум и Будда и [все] чувствующие существа в конечном счёте не существуют. Истинная природа явлений — пустота. Нет ни осознания, ни заблуждения, ни мудреца, ни бездарности. Нет ни вознаграждения, ни получения.
Спокойно куривший Докуон молчал. Внезапно он сильно стукнул Ямаоку своей бамбуковой трубкой. Юноша очень рассердился.
— Если ничего не существует, — спросил Докуон, — то откуда явился этот гнев?
83. «Нет работы — нет еды»
Китайский мастер дзэн Хякудзё даже в восемьдесят лет обычно работал с учениками, ухаживая за садом — расчищая дорожки, подрезая деревья и вскапывая землю. Ученикам было жаль видеть своего старого учителя за такой тяжёлой работой. Зная, что он не послушает их совета оставить работу, они решили спрятать его инструменты.
В этот день учитель не стал есть. На другой день он снова не ел. И на третий день он продолжал голодать. «Он, верно, рассердился на то, что мы спрятали инструменты, — догадались ученики. — Положим-ка их лучше обратно».
В тот день, когда они это сделали, учитель работал и ел, как и прежде. Вечером, наставляя их, он сказал: «Нет работы — нет еды».
84. Верные друзья
Много лет назад жили в Китае два друга. Один из них умел замечательно играть на арфе, а другой умел замечательно слушать.
Когда первый играл или пел о горе, второй мог сказать: «Вижу впереди гору». Когда один музицировал на тему воды, то другой мог воскликнуть: «Вот струится поток!»
Но однажды этот слушатель заболел и умер. Его игравший друг перерезал струны своей арфы и никогда больше не играл. С тех пор перерезание струн арфы навсегда осталось символом близкой дружбы.
85. «Время умереть»
Мастер дзэн Иккю был в детстве очень смышлёным. У его учителя была драгоценная чашка, очень редкая и древняя. Иккю случилось разбить её, и он очень растерялся. Заслышав шаги учителя, он собрал осколки и спрятал их за спиной. Когда учитель вошёл, Иккю спросил его: «Почему люди должны умирать?»
— Это естественно, — ответил старый учитель. — Всё должно умирать, и именно поэтому оно и может жить.
Показав осколки, Иккю заметил:
— Пришло время умереть и вашей чашке.
86. «Живой Будда» и бондарь
Учителя дзэн занимаются с каждым учеником отдельно в особой комнате. Пока учитель и ученик в ней находятся, туда никто не входит.
Мастер Мокурай из монастыря Кэннин в Киото любил беседовать с купцами и газетными репортёрами не меньше, чем со своими учениками. Приходил к нему и один бондарь, совсем необразованный. Он пил чай, задавал Мокураю глупые вопросы, а потом уходил.
Однажды, когда у него сидел бондарь, Мокурай собрался заниматься с учеником и попросил бондаря обождать в другой комнате. «Ты, как я понимаю, живой Будда, — воспротивился тот, — но ведь даже каменные Будды не отказывают [в приёме] тем бесчисленным людям, которые к ним приходят. Почему же ты меня гонишь?»
Мокураю пришлось самому выйти к ученику.
87. Три вида учеников
В конце эры Токугава [1603-1867] жил в Японии мастер дзэн Гэттан. Он любил говорить так: «Есть три вида учеников: те, кто передают дзэн другим, те, кто ухаживают за храмами и святынями, и те, кто служат мешками для риса и вешалками для одежды».
То же мнение выражал и Гасан. Когда он учился у Тэкисуи, тот был очень суров. Иногда он даже бил Гасана. Другие ученики, не выдержав такого обучения, уходили. Гасан же оставался, говоря: «Плохой ученик пользуется влиянием учителя. Преданный ученик восхищается его добротой. Строгая дисциплина учителя делает хорошего ученика сильнее».
88. Как писать китайские стихи
Знаменитого японского поэта спросили, как написать китайское стихотворение. Он объяснил так:
— Обычно китайское стихотворение состоит из четырёх строк. В первой находится начальная фраза, во второй — её продолжение, третья переходит от старого предмета к новому, а четвёртая соединяет вместе три первые строки. Вот, как это видно на примере известной японской песни:
Есть дочери в Киото у торговца шёлком:
Лет двадцать старшей, младшей — восемнадцать.
Мечом способен зарубить солдат.
А девы эти взглядом убивают.
89. Дзэнский диалог
Наставники дзэн учат своих юных учеников [непосредственно] выражать свои чувства. Когда-то в двух разных монастырях дзэн воспитывались два мальчика. Один из них, идя, как обычно, утром за овощами, повстречался с другим:
— Куда идёшь?
— Куда ноги несут.
Первый был озадачен и попросил совета у учителя.
— Завтра утром, — сказал учитель, — когда увидишь его опять, задай ему тот же вопрос. Он ответит так же, а ты тогда и спроси: «А если б у тебя не было ног, тогда куда бы ты шёл?» Это застанет его врасплох.
Утром дети встретились снова.
— Куда идёшь?
— Куда ветер дует.
Это смутило ребёнка, и он рассказал учителю о неудаче. «А ты спроси, куда бы он шёл, если б ветра не было», — предложил учитель.
Наутро дети встретились в третий раз.
— Куда идёшь?
— На рынок за овощами.
90. Последний шлепок
Тангэн с детства учился у Сэнгая. Когда ему исполнилось двадцать лет, он решил его покинуть, чтобы пройти подготовку у других мастеров для сравнения, но Сэнгай не позволил. Каждый раз, когда Тангэн об этом просил, Сэнгай отвешивал ему шлепок по голове.
Наконец, Тангэн попросил старшего брата уговорить Сэнгая. Сделав это, брат сказал ему: «Всё в порядке. Я устроил так, что ты можешь отправляться в путь».
Тангэн пошёл к учителю поблагодарить за разрешение. В ответ наставник опять шлёпнул его по голове. Когда он рассказал об этом брату, тот удивился: «Как же так? Сэнгай не отменяет принятого решения. Пойду, скажу ему об этом». И отправился к учителю.
— Я не отменял разрешения, — сказал Сэнгай, — а лишь хотел шлёпнуть его в последний раз, ибо когда он вернётся, то будет уже просветлённым, и я больше не смогу наказывать его.
91. Вкус меча Бандзё
Матадзюро Ягю был сыном знаменитого фехтовальщика. Отец его решил, что сын настолько бездарен в фехтовании, что мастерства ему не достичь, и отказался от сына.
Матадзюро отправился на гору Футара, где разыскал знаменитого фехтовальщика Бандзё. Тот подтвердил юноше мнение отца.
— Ты хочешь учиться у меня фехтованию? — спросил Бандзё. — Но ведь ты же не можешь выполнить необходимых требований.
— Но если я буду очень стараться — какой мне потребуется срок, чтобы стать мастером? — настаивал юноша.
— Вся остальная жизнь, — ответил Бандзё.
— Но я не могу так долго ждать, — стал объяснять Матадзюро. — Я очень хочу одолеть все трудности, только возьмите меня в ученье. Если я стану вашим преданным слугой, то сколько потребуется времени?
— Ну, быть может, лет десять, — сжалился Бандзё.
— Мой отец стареет, и скоро мне придётся за ним ухаживать, — продолжал Матадзюро. — А если я стану работать ещё старательнее, сколько тогда понадобится времени?
— Возможно, и тридцать лет, — ответил Бандзё.
— Но почему же? — спросил Матадзюро. — Сначала вы сказали десять, а теперь — тридцать. Я любые трудности стерплю, чтобы овладеть этим искусством в кратчайший срок!
— В таком случае, — сказал Бандзё, — тебе придётся оставаться у меня семьдесят лет. Человек, который так гонится за результатом, редко выучивается быстро.
— Очень хорошо, я согласен, — сказал юноша, поняв, что ему выговаривают за нетерпение.
Матадзюро было приказано никогда не говорить о фехтовании и не притрагиваться к мечу. Он готовил учителю еду, мыл посуду, стелил постель, чистил двор, ухаживал за садом и всё без единого слова о фехтовании.
Прошло уже три года. Матадзюро продолжал трудиться. С грустью думал он о будущем. Он ещё даже не начал учиться искусству, которому решил посвятить жизнь.
Но однажды Бандзё, подкравшись сзади, нанёс ему страшный удар деревянным мечом. На следующий день, когда Матадзюро готовил рис, Бандзё опять неожиданно напал на него.
После этого днём и ночью должен был защищаться Матадзюро от неожиданных ударов. Ни один день не было ни минуты, чтобы он мог не думать о мече Бандзё. Он учился так быстро, что вызывал улыбку на лице учителя. Матадзюро стал величайшим фехтовальщиком страны.
92. Дзэн кочерги
Хакуин имел обыкновение говорить своим ученикам о старухе, державшей чайный магазинчик, — он хвалил её понимание дзэн. Ученики отказывались этому верить и шли в магазин, чтобы удостовериться самолично.
Когда бы старуха их не встретила, она сразу могла сказать, пришли они за чаем или же чтобы увидеть её понимание дзэн. В первом случае она любезно поила их чаем. Во втором — просила учеников пройти за экран. Как только они туда заходили, она била их там кочергой.
Девять из десяти не могли избежать её ударов.
93. Дзэн рассказчика
Энчо был знаменитым рассказчиком. Его рассказы о любви брали за душу слушателей. Когда же он говорил о войне, то это было так, как если б сами слушатели находились на поле боя.
Однажды Энчо встретил Ямаоку Тэссю, мирянина, почти уже достигшего мастерства в дзэн. «Я знаю, — сказал ему Ямаока, — что вы лучший в нашей стране рассказчик, что вы заставляете людей плакать или смеяться по своей воле. Расскажите мне, пожалуйста, мою любимую сказку о Мальчике Персике. Когда я был ещё совсем маленьким, я спал с матерью, и она часто рассказывала мне эту сказку. К середине сказки я обычно засыпал. Расскажите мне её так, как это делала моя мама».
Энчо не осмелился сделать это [сразу]. Он попросил время на подготовку. Спустя несколько месяцев он пришёл к Ямаоке и сказал:
— Позвольте мне рассказать вам сказку.
— Как-нибудь в другой раз, — ответил Ямаока.
Энчо очень расстроился. Он готовился ещё и пытался снова и снова. Много раз отвергал его рассказ Ямаока. Едва лишь Энчо начинал говорить, как Ямаока останавливал его словами: «Пока ещё вы говорите не как моя мама».
Пять лет потребовалось Энчо, чтобы он смог рассказать сказку Ямаоке именно так, как ему рассказывала его мать. Так Ямаока передал Энчо дзэн.
94. Полночная прогулка
Много учеников изучали медитацию у мастера дзэн Сэнгая. Один из них имел обыкновение ночью вставать и, перебравшись через монастырскую стену, уходить развлекаться в город.
Однажды, проверяя ночью спальни, Сэнгай заметил отсутствие ученика, а у стены нашёл высокий табурет, с которого тот взбирался на стену. Убрав табурет, Сэнгай занял его место.
Возвратившийся гуляка, не подозревая, что на месте табурета стоит Сэнгай, встал учителю на голову и спрыгнул на землю. Обнаружив, что он сделал, юноша остолбенел от страха.
Сэнгай сказал ему: «Рано утром очень холодно. Смотри, не простудись».
Больше ученик никогда не уходил ночью.
95. Письмо к умирающему
Следующее письмо Бассуи написал одному из своих учеников, находившемуся при смерти:
«Сущность твоего ума не рождалась, поэтому она никогда не умрёт. Это не преходящее существование. Это не пустота, которая есть просто ничто. Она не имеет ни цвета, ни формы. Она не испытывает удовольствия и не страдает от боли.
Я знаю, что ты очень болен. Как настоящий ученик дзэн, ты встречаешь болезнь лицом к лицу. Ты можешь не знать точно, кто страдает, но спрашивай себя: «В чём сущность этого ума?» Думай только об этом, больше тебе ничего не нужно. Оставь желания того, чего не имеешь. Твой конец бесконечен — это снежинка, тающая в чистом небе».
96. Капля воды
Наставник дзэн по имени Гисан попросил юношу-ученика принести ведро воды, чтоб остудить ванну. Юноша принёс воду и, вылив в ванну сколько было нужно для охлаждения, выплеснул остаток на землю.
— Болван! — закричал на него учитель. — Почему же ты не отдал остаток воды растениям? Да есть ли у тебя право выбросить в этом монастыре хоть каплю воды?
В это мгновенье ученик постиг дзэн. Он сменил своё имя на Тэкисуи, что значит «Капля воды».
97. Познание первичного
В давние времена в Японии пользовались фонарями из бамбука и бумаги со свечой внутри. Как-то слепому, побывавшему в гостях у друга, предложили такой фонарь, чтобы он шёл домой с ним.
— Мне фонарь не нужен, — сказал слепой, — свет и темнота для меня равны.
— Я знаю, что тебе не нужен фонарь, чтобы различать дорогу, — ответил ему друг. — Но если ты пойдёшь без фонаря, то кто-то другой может на тебя налететь. Так что возьми фонарь.
Слепой отправился в путь с фонарём, но едва прошёл совсем немного, как кто-то налетел прямо на него.
— Смотри, куда идёшь! — крикнул он незнакомцу, — фонаря не видишь?
— Он же у тебя не горит, приятель, — ответил тот.
98. Непривязанность
Когда Китано Гэмпо, настоятель монастыря Эйхей, скончался в 1933 году, ему было девяносто два года. Всю свою жизнь старался он ни к чему не привязываться. В двадцать лет, странствуя нищим монахом, он повстречал как-то путника, курившего табак. Вместе спускаясь по горной дороге, они присели под дерево отдохнуть. Путник предложил Китано покурить, и тот согласился, так как был очень голоден.
«Как же приятно курить», — заметил он. Путник подарил ему свою лишнюю трубку, табак, и они расстались. «Это удовольствие может помешать медитации, — почувствовал Китано. — Брошу-ка я сейчас, пока это не зашло далеко». И выбросил курительные принадлежности прочь.
Когда ему было двадцать три года, он изучал И цзин, глубочайшее учение вселенной. Была зима, и ему нужна была тёплая одежда. Он написал об этом своему учителю, жившему от него в ста милях, и отдал письмо для доставки проходившему мимо путнику. Прошла уже большая часть зимы, но ни одежды, ни ответа не было. Китано решился прибегнуть к помощи И цзин, чтобы узнать, не пропало ли его письмо (эта книга учит также и искусству предсказания), и обнаружил, что так оно и было. В пришедшем позже письме учителя не было никаких упоминаний об одежде.
«Если я так точно предсказываю по И цзин, то могу забросить медитацию», — решил Китано. Поэтому он оставил чудесное учение и больше никогда не прибегал к его возможностям.
Когда ему было двадцать восемь лет, он изучал китайскую поэзию и каллиграфию. Он так овладел этими искусствами, что заслужил высокую оценку своего учителя. Китано задумался: «Если я не брошу сейчас, то стану поэтом, а не учителем дзэн». Больше он никогда не писал стихов.
99. Уксус Тосуи
Тосуи был мастером дзэн, который оставил условности монастырей, чтобы жить с нищими под мостом. Когда он очень состарился, друг научил его зарабатывать на жизнь, чтобы не просить милостыню. Он показал ему, как собирать рис и приготовлять из него уксус, и Тосуи делал это до самой смерти.
Когда Тосуи делал уксус, один из нищих дал ему изображение Будды Амиды. Тосуи повесил его на стену своей лачуги, а рядом — следующее объявление:
«Господин Будда Амида! Эта комнатка очень тесна. Я могу позволить вам здесь быть лишь временно. И не думайте, что я прошу вас помочь мне возродиться в вашем раю».
100. Безмолвный монастырь
Сэйчи был учителем дзэн; одноглазый, он сиял просветлением. Он наставлял учеников в монастыре Тофуку.
Днём и ночью царило в монастыре молчание. Не раздавалось ни единого звука. Учитель отменил даже чтение сутр вслух. Его ученикам было нечего больше делать, лишь только медитировать.
Когда жившая неподалёку старушка услышала колокольный звон и чтение сутр, она поняла, что Сэйчи скончался.
101. Дзэн Будды
Будда говорил: «Положение царей и правителей считаю я пылью. Сокровища из золота и драгоценностей вижу я грудами кирпича и булыжника. На тонкие шёлковые одежды смотрю я, как на рваные лохмотья. Мириады миров вселенной вижу я крошечными плодовыми семечками, а величайшее озеро Индии — капелькой масла у себя на ноге.
Мировые учения воспринимаю я, как магические иллюзии. Высочайшую идею освобождения понимаю я, как золотую парчу сновиденья, и вижу священный путь просветлённых, как возникающие в глазах цветовые пятна.
Медитацию вижу я, как горный столп, нирвану9 — как страшный сон среди дня. На суждения о зле и добре я смотрю, как на змеиный танец дракона, а на подъём и падение вероучений — как на следы времён года».
9 Нирвана (санскр.) — «угасание», «прекращение», состояние полного отсутствия страстей и эгоистических желаний, уровень не человеческого, но уже космического сознания (прим. пер.)
