Дочь закатывает глаза. Проверка наших нервов.

У вас бывало такое, что ребенок вроде бы и ничего неправильного не делает, но на каждое ваше слово, правильное или неправильное, демонстративно закатывает глаза, делает, но все равно, что одалживает, тяжело выдыхает и ждет, когда же вся эта раздражающая глупость закончится?

Вот, где-то в районе шести лет это все начинается, и, хоть из дома беги. Чуть настроения у ребенка нет и началась эта волынка. Молчать не получится, так как эта тактика только усиливает негативное поведение. Кричать тоже не получается, так как наш крик – это зеленый свет на ответную реакцию ребенка в виде крика. 

До этого вроде как-то все было понятным: ребенок ведет себя неправильно, надо спокойно объяснить как правильно и довести это все до конца. Не сдержались, накричали, помучались чуть-чуть, призабыли и снова по кругу, но уже более сдержанно. Постепенно мы научились не кричать. Худо-бедно, но какое-то терпение у нас уже есть, но теперь вот беда, оно не помогает! 

Ничего страшного. Мы, родители, умеем думать, у нас есть опыт и мы хотим развиваться. Поэтому, когда видим, что существующие приемы не работает, мы ищем новые. 

Вот, Соне спать пора. Ей охота играть, спать точно она не хочет идти. На то, чтобы оторваться от игры, сделать дела перед сном и посмотреть мультик, у нее ни физических, ни моральных сил нет. Ну, может и есть чуть-чуть, но все равно нужно прикладывать усилия, чтобы все это сделать, а это сложно. Что она делает, как, собственно и любой другой ребенок, она  находит малейшую зацепку, чтобы быть недовольной, и пошло то самое закатывание глаз, а в худшем случае– слезы и капризы. 

Как только я это вижу, я понимаю, что нужны кардинальные меры. Раньше, лет до пяти, никогда не оставляла какие-то дела на последок. Когда Соня была еще в силах что-то делать, она чистила зубы, разбирала кровать, читала, а уже потом мультики и вечерние разговоры. 

Сейчас я уже позволяю ей самой планировать как и что она будет делать, так как понимаю, что ей надо учиться понимать себя, рапределять свои силы. 

Так вот, заходит она в ванну.
— Мам, вода холодная! – отходит в самый конец ванны и чуть ли не на стене сидит.
Я молча регулирую воду. Она это знает, но продолжает мне действовать на нервы. Ждет от меня дешевой подпитки в виде моего раздражения и крика.
— Соня подойти поближе, я помогу тебе помыться.
— Не моГу-у-у-у!!! – ударение на «Г».
— Сонь, я просто сейчас уйду и ты будешь делать все сама.
Она знаеи, что я не стану повторять дважды и действительно уйду. Подходит, словно делает одолжение.
— Ну я тебе сказала! Я хочу ПИ-И-ИТЬ! 

Не реагирую на ее слова, так как просто теряюсь от этого тона. Вида не подаю, но лихорадочно собираюсь с мыслями. Злость и раздражение тоже нельзя показывать. Она этого и ждет. 

Кстати, я знаю, что все это не от того, что она плохая или невоспитанная. Нет, просто она доросла до возраста, когда эта черта выходит на поверхность. После того, как ребенок рождается, где-то до 18 лет в нем постепенно просыпаются все его достоинства и недостатки. Так как достоинства, как алмазы, рождаются необработанными, то нужно прикладывать массу усилий, чтобы опознать эти достоинства, а потом обработать их умело, чтобы они засверкали. Недостатки обычно сразу начинают «сверкать», и наша задача как-то притушить этот «блеск». 

На Сонино требование «пить» я так и не отреагировала. Она плакала. Я молча приготовила ей щетку для зубов, налила в стакан воды и тихо, вроде как ни в чем не бывало, произнесла.
— Вытирайся, чисть зубы. Когда будешь готова, приходи в комнату. Я буду тебя ждать. 

Соня каждый день все это делает. Оставшись одна, она спокойненько попила, почистила зубы, все прибрала за собой, выключила свет и пришла ко мне. Так как я не реагировала на нее, то ей не на что было обижаться и она обо всем быстренько забыла. Однако, когда она улеглась со мной рядышком, я тихо и ласково произнесла: 

— Дочь, мама и дочка должны жить очень дружно. Они должны всегда быть вместе и понимать друг друга. Но для этого им нужно учиться как поддерживать отношения. Учиться как делать так, чтобы не кричать и не раздражаться. 

Для этого нужно уметь уступать: и маме и дочке. Да, это бывает сложно, так как всегда хочется, чтобы было по-твоему. Но в этом-то и секрет. Как только ты видишь, что кто-то уступил, то уступи и ты. Бывает, что и наоборот надо сделать, самой первой уступить.
— Вот ведь, что получается, — продолжала я, — мы убираемся с тобой каждую неделю. В доме чистота и нам хорошо. Но этого не достаточно для того, чтобы дома было хорошо. Нужно еще делать уборку в наших душах и сердцах. И вот то, как мы с тобой сейчас разговариваем, это и есть уборка наших сердцец. Так мы строим с тобой отношения любви.

— Да, мам, это нужно делать для того, чтобы воздух был чистым. 

Я, если честно, удивилась тому, как метко она это определила. 

— Да, Лап, ты очень хорошо это сейчас сказала. Ведь, когда мы кричим или злимся, то это очень похоже на то, как будто бы в воздухе какая-то невидимая грязь. Любовь разбивается о крики и непонимание. Она уходит, причем быстро. Чтобы она вернулась, приходится чистить свои мысли, просить прещения, каяться. Да, это долго и нужны усилия, но это единственный способ вернуть любовь. 

Соня уже давным давно прильнула ко мне, силой своих хрупких рук давая мне понять насколько она со мной согласна. 

— Мам, ну я не могла тогда не плакать.
— Знаю, Лап, что ты не могла. Но я также знаю, что ты старалась сдержаться. Может быть в следующий раз, когда ты чувствуешь, что я тебе подгоняю, а тебе нужно что-то закончить, ты просто скажи спокойно: «Мам, мне нужно две минуты, чтобы закончить. Я сделаю, и приду к тебе». Когда я услышу, что ты говоришь это нормальным тоном, то я сразу же пойму, что ты понимаешь, что я жду тебя, но тебе действительно нужно что-то закончить.
………
Я знаю, что любое изменение в человеке не происходит сиюминутно. Для этого нужно много времени. Но я также знаю, что каждая последующая беседа в доверительном тоне, слой за слоем нанесут эту золотую ткань новых и прочных отношений мамы и дочки…