Бывает, что нельзя вести себя одинаково даже в схожих ситуациях.

Нельзя пользоваться чужими советами. Слушать, принимать можно и даже нужно, но пользоваться нужно с большой аккуратностью.

Бывает, что своему опыту нельзя доверять, когда общаемся с детьми. Бывает, что с одним и тем же ребенком нельзя вести себя одинаково даже в схожих ситуациях.

Нужно любящее сердце, чтобы почувствовать как реагировать. Нужно непредвзятое отношение, незамутненное уталостью и рутиной сознание. Где взять эту роскошь? Мама на то и мама, что какими-то невероятными усилиями, ей одной ведомыми путями, но она находит в себе и силу, и нежность и терпение и любовь.

Соня села заниматься. Уже вечер и она устала. Постелила себе под попу одеяльце, чтобы сидеть было не холодно, посмотрела в ноты, подумала… и начала играть.

Ошибка. Все, ее силы на этом кончились. Она поняла, что сил думать у нее нет.

— Мам, я не знаю, как это играть. Сейчас попробую еще раз. Еще раз не получается, но только из-за того, что ей неохота уже правильно сделать. Она знает, как надо, но сил на то, чтобы сделать усилие над собой у нее нет. Сил еще нет и потому, что если она это место сыграет правильно, то надо будет продолжать играть эту и еще одну пьесу.Она сидит и плачет.

— Дочь, — очень нежно и тихо говорю ей, — я вижу, что ты устала. Если сил нет, то мы сыграем завтра, а сейчас пойдем, я тебя спатеньки уложу.

— Нет! Я не устала! Я сейчас сыграю! – она будет делать вид, что старается, но намеренно будет делать ту же ошибку, чтобы доказать мне, что я не права, а она права. Она персонифицирует свою ошибку и обвиняет ее в том, что она закралась в ее игру.

Даю ей еще один шанс, потом встаю и убираю ноты. Делаю все медленно, нежно и тихо. Я показываю ей, что в том, что она устала ее вины нет. Надо отдохнуть, но ей охота еще поиграть в игрушки.

Очень хочу, чтобы она поиграла, но я знаю, что если уступлю, то подобная сцена будет ждать нас завтра. Все будет также, за исключением интенсивности: завтра нежелание будет больше, протест сильнее, так как свежо будет в памяти, что усилий можно было избежать с помощью слез. Ох уже эти женские слезы.

— Сонь, мы сегодня отдохнем. Ты в ванну сама пойдешь или тебя как малышку нести?

— Я буду заниматься! – не унимается Соня и настроена она решительно.Соня знает, что я не повторяю много раз. Я просто беру ее и несу в ванну. Соня плачет, но подчиняется.

А потом я нежно предлагаю ей ручку, чтобы пойти в кровать. Она не может так просто сдаться.

— Мам! – с надрывом говорит, — надо попить молоко!

— Конечно, молоко попьем, — безапелляционно заявляю я. – Давай мне ручку и пойдем вниз.

— Но надо сначала обняться! – требует, взгляд упрямый. А я уже знаю, что она не сможет с обидой долго жить. Жду, что скажет обниматься.

— Давай обнимемся. – обнимаю нежно, прижимаю крепко, на ушко шепчю: — Устала, Лапка? Пойдем-ко молочка попьем. А пока сил тебе дам, дай прижму. Ничего, сейчас отдохнем. Не плачь, все ж хорошо…

— Но надо с печеньками молочко! – Соня, кстати, знает, что после ужина печенья мы уже не едим. Однако, я понимаю, что если я скажу нет, то перевес силы будет на моей стороне, но если я уступлю, то Сонино самолюбие частично будет удовлетворено.

— Сонь, но у нас нет печенек, — делаю вид, что против. Соня хитрюшка. Если она видит, что ей что-то досталось легко, она тут же начинает требовать большего. Я уже получше ее узнала, поэтому «сражаюсь» с ней до конца. Я даю ей возможность самой победить.

— Мам, как же нет? А вот это что?

— Это крекеры, Сонь.

— Ну, они тоже печенья, — уже полностью успокоившись отвечает Соня.

— Ну хорошо, хорошо, — очень ласково и согласительно киваю головой, — кушай давай. Я тебе молока налью.

— Но потом я хочу книжку почитать…

— Книжку почитаю…

Процесс переговоров прошел успешно. Соня была удовлетворена. Потом я подождала ее, пока она покушала, помогла почистить зубки, почитали книжку и Соня спокойно уснула.