Он пристал к нам, когда мы шли по подземке с прогулки. Незнакомый шестидесятилетний мужчина потянулся к моему сыну, обдавая меня отвратительной смесью винного перегара с табачной застарелой плесенью. Грязная рука с обломанными ногтями сделала привычное движение, чтобы потрепать моего ребенка по щеке.
Я отстранила его, дернула сына, и мы ускорили шаг.
— Подождите, калбатоно 1, не обижайтесь, — начал извиняться этот странный субъект, чем-то отдаленно напоминающий Михалкова. — Я очень люблю детей. Когда вижу, просто душа радуется. У меня тут где-то конфета была, он стал хлопать себя по карманам потертой дубленки.
Для меня это был удобный момент, чтобы увеличить расстояние.
Через несколько дней мы наткнулись на этого немолодого мужчину на выходе из магазина. Напрашивался простой вывод: значит, мы соседи по улице. Подозрительный тип снова пытался заговорить с ребенком, а меня почтил мемуарами о том, как хорошо было в Москве тридцать лет назад.
Отделавшись от надоедливого внимания, тут же натолкнулись на пенсионерку из соседнего корпуса Зину. Она у нас хранительница информации о всех и вся в масштабах района. Поэтому я у нее поинтересовалась, кивнув на уходящего говоруна:
— Кто это?
— А, это Гиви, — и на ее лице появилась мимолетная жалостливая улыбка. — Его здесь все знают. Вон, на пятом этаже его немытые окна, — она махнула в сторону корпуса напротив. И продолжила рассказ: Он из очень приличной семьи врачей. Я его давно знаю. Наши отцы работали вместе. Гиви в молодости был красив, как голливудский киноактер. Не то что сейчас. Сдал… А тогда он весело проводил жизнь. Рестораны, развлечения. В свое время был он неплохим хирургом.
Потом угораздило его влюбиться в «разведенку» с двумя детьми. Та от него забеременела. Видно, было у Гиви сильное чувство, раз он решил после бурно прожитой молодости в сорок лет на ней жениться. Но его мать Этери легла костьми — не дала: «Женись на девушке своего круга, а эту аферистку я в дом не пущу!». Они долго скандалили, и в итоге Этери разбила это дело. Та женщина сделала аборт и рассталась с Гиви раз и навсегда.
Гиви сильно переживал этот разрыв. Стал спиваться. Потом сделал пару неудачных операций, посыпались жалобы. Пошли неприятности одна за другой. И, несмотря на отцовские заслуги, его выгнали с работы.
А тут подошли 90-е годы, у нас пол-института хороших врачей сократили. Кто бы тут вспомнил о Гиви. Благодаря брату он не превратился совсем в бомжа. Заза каждую неделю ему и матери продукты носит и коммуналку оплачивает.
— А что, мать еще жива?
— Ну да, Этери сейчас 95 лет. Но характер не меняет, все еще командует парадом. Ты меня знаешь, я прямой человек, — Зина оживилась, входя в роль защитника «униженных и оскорбленных». — И вот ей как-то высказала: «Вы сыну жизнь поломали!» Она промолчала. Потому что это правда. Теперь Гиви так и слоняется безсмысленно по району. Ему наши соседи пиво покупают. Он полстакана выпьет и уже готов.
Моя соседка Лали частный детский сад держит. Знает она Гиви и позволяет ему поиграть с детьми. Так он заходит туда и часами с ними возится. То машинки с малышами катает, то какие-то сказки им рассказывает. Про старичка, который раньше был волшебником, а потом потерял свой дар. И все такое, какую-то чушь. А дети от него в восторге. Облепят Гиви, как большого медведя, и все счастливы.
На днях вышла я лестничную площадку подмести. Слышу, этажом ниже какие-то хлюпающие звуки. Оказывается, Гиви на ступеньке сидит, прислонившись к стенке, и плачет. Подошла я к нему с веником поближе. Вроде бормочет что-то. Только одно разобрала: «У меня могли быть свои!» И качается, как от зубной боли.
Стала я его теребить:
— Встань, Гиви! Что ты тут расселся? Иди домой, поспи.
Он на меня ноль внимания. Я опять его трясу за плечо:
— Вставай, Гиви! Скоро пять часов. Детей из детского сада начнут выводить. А ты тут в таком виде. Стыдно.
Это подействовало. Он встряхнулся.
— Да, да, ты права. Не нужно им меня таким видеть. Мужчины не плачут, мужчины огорчаются…
И поплелся в свою берлогу, к мамочке.
Тут Зина под занавес меня обнадежила:
— Так что если он вас заметил, еще не раз подойдет...
Мария Георгиевна Сараджишвили
Рис. Ильи Одинцова.
1. Калбатоно — вежливое обращение к женщине (груз.) .
((((вот так вот близкие ломают жизни, оправдывая это тем, что это во благо
Мне почему-то всегда жальче плачущего мужчину, чем плачущую женщину. Нам-то еще сопли-слезы позволительно размазывать, мы ж слабый пол… А им-то… Мало того, что душевные муки терпеть, так еще и плакать нельзя((((( А если уж заплакал, значит такая боль, что никакая внутренняя сталь удержать её не может, сочится она слезами...
Сильным быть не просто… Что мужчине, что женщине..
Бывают же «железные леди», а что у них у душе творится...
Все с восхищеньем смотрят ей вслед
И не замечаюткак плачет ночами
Та, что идётпо жизни смеясь...
Меня тоже иногда прёт быть сильной. Самой правой, самой умной, самой главной. А потом, когда кое-Кто осадит, начинаю понимать, что не нужно это мне, неполезно…
Очень много мыслей и чувств всколыхнул рассказ!
когда человеческая воля рулит, пшик выходит
Грустный рассказ (((
Теперь вот думаю, как из такого можно выбраться? И можно ли вообще?
Печальны такие откровенно пьющие, но горше всего «молодцы», которые живут, работают, имеют семьи, и временами внутрисемейно так пьют, потому что хочется плакать, а нельзя.
Кстати, а алкоголики у магазина и на паперти в принципе счастливы. Но только у магазина и на паперти, а есть еще дом, который наваливается на них всеми стенами! И тогда они рвутся вон, становятся бомжами и пьют.
Бесконечно можно рассуждать(((
как грустно после прочтения стало(((( как же легко в этой жизни наделать ошибок(((
очень легко..