В конце августа ребенка кладут в КК в хирургию. Позвонила в отделение. Спросила про платные палаты-ой, не знаем-не знаем… будут ли такие свободны. Вы знаете, когда госпитализироваться придете, тогда и спросите… А с мамами только до 4 лет можно… У меня аж руки опустились((( Как я его ОДНОГО в 5 лет отправлю чуть не на неделю?! Присмотра как такового там нет, в прошлом же году там подросток избивал и терроризировал мальчишек, никто их не защитил, родителей не пускали… По новостям показывали. Кошмар какой-то((( Да он и сам у меня изревется ночью, страшно же(((
В декабре лежали в хирургии. И в нашей палате лежали с мамами девочки 9-10 лет, и в других палатах тоже было несколько мам с уже довольно-таки большими детками. А платная палата, если не ошибаюсь, то была только одна и туда попасть проблема — желающих очень много
Пустите в реанимацию: 10 историй о том, почему это важно и как это возможно
В детстве я думала, что реанимация – это другая планета.
Туда попадают люди между жизнью и смертью, туда никого не пускают, связи нет, информация ограничена.
Родственникам остается надеяться на силы врачей и других божеств, что их родной человек из реанимации отправится в палату, а не на небо...
Сегодня будет много личных историй про планету под названием «Реанимация».
Все, изложенное ниже, было прочувствовано на собственной шкуре или шкуре близких мне друзей. Все эти истории были прожиты в Украине за время ее независимости.
И каждая из этих историй свидетельствует о многообразии возможностей и разном уровне уважения к пациенту – в одинаковых условиях плохого финансирования, устаревшей системы и сомнительного качества врачебной подготовки.
12 лет назад, проведя в реанимации половину своей жизни, мой сын Максимка умер. Эту половину жизни мы, его семья – провели за дверями реанимации. В жутком холодном коридоре. Без стульев, без туалета. Без возможности держать его крошечную руку или говорить с врачом.
Самым ярким воспоминанием проведенного там времени на всю жизнь остались тексты запретов, в лучших советских традициях развешенные на дверях, стенах и лестничных проемах.
Запреты приходить. Запреты спрашивать. Запреты отвлекать врачей. Немыслимые запреты всякого разного рода и калибра, развешенные повсюду без любви и продуманности.
По прошествии времени горе утраты ребенка приобретает разные оттенки. Но боль тех запретов жива 12 лет спустя...
Тогда пришло осознание, что реанимация – это не другая планета. Это не что иное, как тюрьма. Что человек в ней – заключенный без права голоса. Что медперсонал там – тюремщики.
Добрые, злые, занятые, напыщенные, хорошо или не всегда образованные, но – тюремщики.
Через месяц после смерти Максимки начал угасать дедушка. Ему провели операцию в одном из прогрессивных отделений кардиологии – и каково было наше удивление, когда после операции в реанимацию нас к нему пустили.
12 лет назад персонал этой государственной больницы приглашал родственников быть рядом с пациентами в реанимации.
Потому что это по-человечески. Потому что это правильно. Потому что это снимает массу напряжения с родственников, и нагрузки – с персонала.
Первый раз в реанимации я побывала именно тогда. В ней не было ничего «космически-инопланетного». Огромная комната с большим количеством коек, где первые сутки после операции находились мужчины и женщины разного возраста. Посредине этой комнаты сидела медсестра и координировала работу еще пары медсестер и санитаров по назначениям каждому пациенту.
Возле многих коек были родственники. Они приходили на несколько часов, потому что большего не надо было. Они убеждались лично, а не из сухих предложений вечно спешащего доктора, – каково состояние их родного. Они задавали меньше вопросов – потому что все видели сами. И, удовлетворенные, уходили по домашним делам.
Стул рядом с каждой кроватью не стоял, но если ты туда приходил, для тебя его обязательно находили. Я помню, какое счастье для нас с мамой было тогда ухаживать за дедушкой в первые часы после операции.
Просто быть рядом с больным и немощным отцом – это так естественно. В этом есть много любви, а любовь, как известно, исцеляет. Конечно, не так механично и методично как медицина, но все же…
ЧИТАЙ ТАКОЖ
Третья история происходила в частном роддоме.
Моего второго сына после родов поместили под наблюдение в реанимацию.
Она находилась в одном коридоре с палатой. Доступ в нее был открыт для родителей в любое время суток.
Не надоедая докторам расспросами, я ринулась прямо туда, как только очнулась – чтобы увидеть, что мой младенец в порядке. Я еле дошла до дверей планеты под названием реанимация. И эти мгновения первой встречи с сыном, чинно спящим в прозрачном боксе, принесли мне много мира.
В голове был взрыв мозга.
Не было строгих нянечек на входе. Не было унизительной кнопки звонка. Не было угрожающих взглядов. Не было надписей и запретов на стенах. Не было сухих и безразличных брифингов врачей.
Ничего этогоне было! Я просто зашла в соседнюю комнату, я могла быть со своим ребенком сколько угодно, могла приходить и уходить в любое время суток.
В соседнем кювезе уже второй месяц лежал крошечный мальчик Федя.
Он родился недоношенным и жил в реанимации какое-то время. Федя явно был любимчиком персонала. Родители других детей, типа меня, приходившие к своим детям, здоровались с Федей, желали ему доброго дня и радовались, когда к Феде на мотоцикле приезжали мама с папой.
Они не находились там постоянно, но ежедневно заскакивали к Феде. Нам казалось, Феде нравилось много внимания.
Я видела, как давая родителям доступ к детенышу – можно легко, просто и бесплатно привнести любви и тепла в комнаты с казенным названием «реанимация».
Именно тогда я поняла, что все запреты, якобы основанные на «санитарных требованиях», непосильной занятости и усталости врачей, историях о неадекватных посетителях – всего лишь оправдания.
вы имеете право быть с вашим ребёнком!
во 2 гор в 6 лет вместе лежали. и кровать была и кормили
жесть… Жаль так! Я в том году лежала в инфекции малыш первоклашка в соседней палате был, ни поесть ни одеться… Ладно с ним в палате женщина с девочкой лежала, так приглядывала. А тут кошмар...
Как напроситься с ним лечь? Или на месте разрешат? Или еще что… кто лежал с детьми