обоссаки!!!))))ГОВНО ВОПРОС!!!

Моя карьера в гинекологии началась с одного интересного случая, о котором я, мои уважаемые читатели, и хочу вам поведать.

Был я тогда, в 1995 году, студентом четвертого курса в Первом Питерском ЛМИ. Моя мечта стать гинекологом рассыпалась на глазах – чтобы попасть на акушерско – гинекологический поток (субординатуру) надо было либо платить денежку, кому надо, либо иметь такие знакомства, с кем надо, чтобы одного телефонного звонка было достаточно для зачисления. Либо нужно было так понравиться профессору Новикову или доценту Яковлеву, чтобы они пропиарили тебя заведующему кафедрой, убедив его в том, что такое юное дарование как ты, просто необходимо кафедре, гинекологии и науке в целом.

Задача была совершенно невыполнимая. Денег и знакомств не было. Понравиться доценту Славе Яковлеву было еще труднее. Он был бог оперативной гинекологии. Демон операционной и последняя инстанция в случаях, когда профессора и академики, внезапно покрывшись мелкими капельками пота орали «Слава! Мойся! У нас кровотечение!» Слава мылся, неторопливо вразвалочку подходил к столу и решал проблему.

Худощавый, невысокий с пронзительным взглядом и бородкой клинышком, он мне всегда напоминал Джонни Деппа, если последнему накинуть еще лет 15. В операционной он не делал ни одного лишнего движения и не произносил ни одного лишнего слова. Его неторопливая манера оперировать вызывала у меня абсолютно щенячий восторг. Это было состояние близкое к тому, когда я, будучи шестилетним мальчиком, утром первого января нашел под елкой настоящую игрушечную железную дорогу.

Каждое слово, тихо произнесенное им, весило примерно двести килограммов. Медсестры боготворили и боялись Славу Яковлева, все пациентки от 16-тилетних школьниц до 35 летних бизнес-леди и 60 летних заведующих овощебазами были тайно влюблены в Славу Яковлева. При слове «Обход доцента Яковлева» каждый вторник, в 10-00 все без исключения пациентки отделения лежали в кроватях, без трусов, в полном макияже и источали сильнейшие парфюмерные ароматы, варьировавшие от «Диора» и «Дживанши» до «Красной Москвы», от смеси которых у анестезиолога Елены Иванны Сысоевой начиналась мигрень.

Интересно заметить, что в другие дни, когда обход делали другие доктора, включая профессора Новикова, ничего подобного не происходило. Жополизов он не выносил, блатных ужасно гнобил, любимчиков не терпел, и подкатить к нему на хромой козе не представлялось возможным. Но ходили легенды, что если понравиться Славе Яковлеву, то он не только научит тебя божественно оперировать, но и возьмет на субспециализацию, что и было, собственно, пределом мечтаний. Я устроился работать санитаром оперблока на отделение оперативной гинекологии.

Специально. Чтобы быть ближе к мечте.
и вот начинается самое интересное!!


Мой оперблок блестел, как флагманский фрегат накануне императорского смотра. Я драил его с остервенением и маленькая надежда, что Божественный Слава Яковлев обратит на меня внимание, не давала мне покоя. Однажды Слава Яковлев, проходя по оперблоку, похвалил старшую операционную сестру за идеальную чистоту. «Оперблок – гордость отделения » – сказал он ей своими двухсоткилограммовыми словами. Та тут же состроила глазки и, зардевшись, промурлыкала «Стараемся, Владислав Геннадьевич! » Обидно было до слез. Но ничего не поделаешь.

И тут, в одно из ночных дежурств, произошло нечто, что сблизило меня с Великим И Ужасным навсегда. К нам поступила женщина с острым животом и 30-недельной маточной беременностью. Ужасная боль в животе, рвота, электролитные нарушения, сдвиг лейкоцитов влево, ничего не понятно…

Позвали хирургов… хирурги сказали – «Резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита!»

Так как тетенька беременная, приняли решение оперировать в гинекологической операционной.

Тут я сделаю небольшое отступление. Есть «чистые» операционные, а есть «грязные». В «чистых», как правило, не выполняются гнойные операции и операции, связанные с разрезами кишки.

Наша гинекологическая операционная была как раз «чистая» но, так как случай был экстраординарный, решили использовать именно ее.

Так вот, час ночи. Два хирурга оперируют женщину, Слава Яковлев в ослепительно белом операционном халате стоит, наблюдает, готовый прийти на помощь хирургам. Я в не менее ослепительно-белом халате гордым санитаром, стою на подхвате – на случай «Дай-подай-принеси» Вскрывают брюшную полость. Аппендикс в норме. Желчный пузырь не воспален. Огромная раздутая кишка, заполненная каловыми массами. Феноменальным количеством каловых масс. Кишечная непроходимость. Ни перекрута, ни перегиба, ни ущемления кишки так и не нашли. Хирурги переглядываются. Стало быть, функциональная непроходимость. Значит, оперировать кишку не надо. Хирурги принимают решение эвакуировать каловые массы через прямую кишку. Живот зашивают. Хирурги просят шланг и вакуумный отсос. Слава Яковлев обращается ко мне: «Молодой человек, принесите шланг и отсос». Я срываюсь выполнять приказ, но оказалось, что в гинекологической операционной есть только шланги узкого диаметра. Я приношу шланг диаметром в 1 см. Шланг вставляют в попу – включают вакуум. Первые два килограмма каловых масс поступают в контейнер.

Слава Яковлев явно раздражен – такого количества говна в этой «чистой» операционной еще не было!

Тем временем с хирургического отделения подогнали шланг большего калибра, и эпопея с эвакуацией каловых масс продолжалась.

Внезапно процесс остановился. Произошла закупорка шланга. Доцент Яковлев, вращая глазами, поручает мне прочистить шланг. Я иду к крану, где моются инструменты, начинаю мыть шланг, пытаясь вытряхнуть из него говно. Вдруг чую за спиной – САМ.

– Твою мать, что ты его трясешь!? Это же чистая операционная!

– Так больше негде, Владислав Геннадьевич!

– Знаю, что негде! Дай я сам! Яковлев берет шланг, ловким движением вставляет его в патрубок крана и нервно открывает воду. Происходит взрыв. Все вокруг в говне. Я, в ослепительно коричнево- белом халате, белые стены предоперационной в коричневую крапинку, доцент Яковлев – вообще, весь в говне, включая бородку клинышком. То – есть, абсолютно все покрыто фрагментами говна. Доцент Яковлев посмотрел на меня и на себя в зеркало. Зачем – то спросил, как меня зовут, и скомандовал

– «В душ, блядь!..»

После душа я и доцент Яковлев, вновь в ослепительно белом белье, заняли исходные позиции. После эвакуации еще 5 кг каловых масс возник дефицит тары. Все пять литровых контейнеров вакуумного отсоса были заполнены говном. Тары не хватало. Было принято решение использовать вакуум по открытому контуру с привлечением подручной посуды. Каловые массы складировались в тазики, кастрюльки и прочую посуду, найденную в оперблоке.

Вонь стояла невыносимая. Создавалось впечатление «Говенного Апокалипсиса». Когда процесс эвакуации каловых масс закончился, в операционной осталось совсем мало людей, да и те время от времени выходили «подышать».

Говно было везде. На полу, на стенах, на потолке. Чистая операционная, гордость отделения, превратилась в пещеру из говна. А я был ее почетным Али-Бабой.

Пациентку увезли выздоравливать, хирурги, привычные к говну с флегматичным видом удалились восвояси. Остались двое: я и Слава Яковлев. Он – потому, что заведующий отделением, а я – потому что, кто – то должен был убирать все это дерьмо.

«Денис, посыпь все хлоркой и иди спать» – сказал Слава Яковлев. Голос его дрожал. «Пиздец операционной! Все плановые операции на завтра отменить! Завтра вызовем дезинфекцию».

Наутро, зайдя в операционную, я обнаружил, что кучки говна, засыпанные хлоркой, превратилось в некие сталактиты. То – есть окаменели. Но это была уже не моя проблема. Дежурство закончилось.

С тех пор Слава Яковлев стал замечать меня. Он первым здоровался со мной в коридоре (на зависть интернам!)

Мы вместе ходили курить к нему в кабинет, где он рассказывал байки и однажды даже научил меня вязать хирургические узлы. Позже, через год, на экзамене по акушерству и гинекологии, который я сдал на «отлично», он подмигнул мне и спросил, не хочу ли я продолжить обучение по специальности на кафедре.

Так я стал гинекологом. И учеником Славы Яковлева. Благодаря каловым массам, конечно же…