Я из таких мамочек, которые испытывают состояние близкое к панике, когда видят новый детский прыщ неизвестного происхождения. Мои подружки мне говорят, это потому, что я впервые мама. Не знаю, не знаю. Посмотрим.
Мы недавно обсуждали, правильно ли это или нет так волноваться по поводу состояния ребенка. Это отдельная большая тема, но я думаю, что так проявляет себя чувство ответственности. Наша система здравоохранения часто с этим чувством заигрывает. Особенно часто это происходит, когда речь идет о беременных женщинах и детях. Конечно, ответственность здесь очень велика. И, боясь недолечить, часто перелечивают. Медицина из страховой превращается в перестраховочную.
Расскажу несколько случаев из своего опыта.
1. Большие глаза.
Когда я только вставала на учет по беременности, я сдавала всевозможные анализы, среди которых был бакпосев мочи, и проходила разных специалистов, среди которых был терапевт. Перед работой, второпях, я, скорее всего, не соблюла требуемую чистоту анализа, в общем, бакпосев получился не очень хороший. Через неделю я сдала еще один, этот был нормальный.
Терапевт посмотрела оба анализа и написала мне направление к эндокринологу. Зачем, говорю, ведь второй анализ хороший. А на всякий случай. Мало ли что.
Эндокринолог посмотрела меня, ничего пугающего не нашла. Но первый анализ был не очень. И терапевт отправила. То есть записи в карточке сделаны, на них надо как-то отреагировать. И она мне говорит: «У тебя большие глаза». «Ага, − отвечаю, − у меня, у мамы моей, и у бабушки». «Нет, ты не понимаешь. Глаза Большие». И послала меня в платную диагностику, сдавать анализы на гормоны.
Анализ показал нижнюю границу нормы (по нормам той диагностики, в которой я его сдавала). Вроде как норма. Но ведь запись в карточке есть. Надо что-то предпринять. Мне объявляют, что у меня щитовидка и прописывают пропицил.
Я пациент недоверчивый, лезу в интернет читать про этот самый пропицил. Читаю про показания и возможные последствия, ужасаюсь и звоню знакомому эндокринологу. Она мне советует ничего не пить, отдохнуть (у меня как раз начинался отпуск), заваривать чаек с мятой и пересдать анализ через две недели. И добавляет, что если бы я пришла к ней на прием, она бы мне тоже назначила пропицил: стандарт такой, а от него уклоняться нельзя.
Итог: высыпаюсь, много гуляю, пью чаек, сдаю анализ. Гормон повысился. Сдаю еще раз: держится на хорошем уровне.
В ЖК к эндокринологу не хожу, пропицил не пью.
Но в карточке у меня стоит диагноз: тиреотоксикоз.
И у ребенка моего в паспорте новорожденного стоит тиреотоксикоз.
А раз у ребенка это написано, то надо как-то реагировать.
Может, этот пресловутый тиреотоксикоз – одна из причин, по которой сыну поставили ПЭП и теперь назначают лечение от ПЭП?
В общем, из этого круга не вырваться.
2. Многоводие.
Я, знаете ли, метр с кепкой в прыжке с табурета. В третьем триместре беременности мой живот казался ну очень большим.
И вот, прошла последнее узи, на котором мне сказали, что ребенок будет некрупным, то есть в районе 3-х кг. А я прибавила 12 кг.
По принципу «лучше перелечить, чем недолечить», гинеколог подозревает у меня многоводие и укладывает в больницу. С екающим сердцем еду в больницу к договорному врачу. Тот смотрит и никакого многоводия не находит. Находит крупный плод. Отправляет на узи. 3600. В больницу не кладет – незачем.
Участковый гинеколог возмущается, что не положили. Беременность 38 недель, могу и зарожать уже. Ответственность большая. Когда многоводие не подтвердилось, ее аргумент за госпитализацию был такой: «Ты поздно рожаешь, могут и отеки быть!». Ключевое слово здесь «могут». Их нет. Но лучше сразу настроиться на худшее.
3. Инфекция.
На следующий день после выписки из роддома к нам пришла участковый педиатр. Она такой типичный участковый педиатр: пожилая уже женщина, опытная, неглупая, но уставшая, замотанная, задавленная всевозможными стандартами и предписаниями. Участок большой, ответственность еще больше. Пишу об этом с сочувствием: среди близких мне людей много врачей.
Ей нужно обойти много квартир, мой сын далеко не единственный новорожденный на патронаже. И, наверное, не первый, к кому она пришла. Бросив беглый взгляд на ребенка, она заметила на ручках и на личике малыша несколько красных пятен. И сообщила мне, что это инфекция (интонация была примерно такая: «Это, мамочка, Инфекция»). И что нам срочно надо ложиться в больницу. Срочно. Но еще день можно подождать, понаблюдать.
У меня все внутри оборвалось. Ход моих мыслей был примерно следующий: «Я плохая мать. Мой ребенок на седьмой день жизни подцепил Инфекцию, из-за которой нас положат в больницу. Будут моего маленького мучить процедурами».
Сообщение об Инфекции плюс послеродовое состояние сделали свое дело: остаток дня я провела с комком в горле.
На следующий день заглянула участковая медсестра, женщина очень здравая. Я рассказала ей об Инфекции. Она махнула рукой. Аллергия, говорит, верьте моему опыту. Никакой инфекции.
Аллергия, действительно, оказалась. На бананы.
Самое печальное последствие перестраховочной медицины – это формализм. Становится важным не оценить состояние пациента и помочь ему, а уложиться в некую норму. Как раз тот случай, когда за деревьями не видно леса.
Наверное, каждой из вас, девочки, есть что добавить к этим историям.
класс! хорошо написали!