«Oднажды я ела борщ и капля упала на белую футболку.
«Что ж такое...» — подумала я.
Но тут же простила сама себя.
Себе же надо прощать разные промахи.
Однажды еще маленький Макс ел суп и облил чистую рубашку.
«Постарайся есть аккуратнее», — вылетело у меня на автомате.
Я же очень хотела быть идеальной.
И я решила.
А попробую-ка в течение дня делать себе замечания.
Такие, которые на автомате вылетают у взрослых в сторону промахов ребенка.
Утром я побрела на кухню и увидела в раковине невымытую с вечера чашку.
«Тебе сложно было помыть? — прозвучало в ухе. — Надо приучать себя к дисциплине. А то ничего толкового не выйдет из тебя».
«Б-р-р-р...» — махнула головой. Толкового. Из меня и не вышло ничего толкового. Толковое — это, когда всю жизнь на одном рабочем месте. А я — перекати-поле.
Начала обуваться, собираясь по делам.
«Задник не загибай! Обувайся аккуратно.
И вообще, лопатку для обуви надо использовать.
Не знаешь где?
Как не знаешь?
Вечно у тебя бардак.
Ага-ага, пальцем помогай себе обуваться.
Самое то — вот потому у тебя маникюра красивого и нет!»
Настроение начало падать. Едкая штука эти комментарии: прям, как кислота.
Шагала по улице, птички, красота, пнула яблочко. «Носки собьешь. Не напасешься на тебя обуви».
Уже дома, готовя обед, открыла шкафчик над головой, чтобы взять тарелку.
Открыла.
А закрыть забыла и ка-а-ак со всего размаху головой об угол дверцы — хряк!
В глазах звездочки. Голова болит.
А в ухо изнутри: «А я говорила! Сколько раз тебе повторять — закрывай дверцу! Вот, теперь расхлебывай».
Потом я села и загрустила. А в ухо: «Что расселась, барыня? Дел по дому мало?»
А потом...
Потом до слез стало плохо.
Потому что под присмотром такого голоса жить нереально.
Именно жить.
А когда этот голос — твоя мама?
С тех пор мы играем с Максом в футбол упавшими яблоками — летом. А зимой — льдинами.
Как-то полветки метро прошагали, пиная льдины большие и маленькие.
Мы смеялись.
И было плевать на ботинки!
Когда ему грустно, всегда обнимаю.
Ведь это лучше слов. Вообще лучше любых слов.
Любите и обнимайте себя и своих детей.
Изживите в себе противного комментатора. Пусть в памяти из детства останутся сбитые носки, пятна от вкусного супа, смех и уверенность — тебя любят и принимают любым.»
Лена Лиговская
«Что ж такое...» — подумала я.
Но тут же простила сама себя.
Себе же надо прощать разные промахи.
Однажды еще маленький Макс ел суп и облил чистую рубашку.
«Постарайся есть аккуратнее», — вылетело у меня на автомате.
Я же очень хотела быть идеальной.
И я решила.
А попробую-ка в течение дня делать себе замечания.
Такие, которые на автомате вылетают у взрослых в сторону промахов ребенка.
Утром я побрела на кухню и увидела в раковине невымытую с вечера чашку.
«Тебе сложно было помыть? — прозвучало в ухе. — Надо приучать себя к дисциплине. А то ничего толкового не выйдет из тебя».
«Б-р-р-р...» — махнула головой. Толкового. Из меня и не вышло ничего толкового. Толковое — это, когда всю жизнь на одном рабочем месте. А я — перекати-поле.
Начала обуваться, собираясь по делам.
«Задник не загибай! Обувайся аккуратно.
И вообще, лопатку для обуви надо использовать.
Не знаешь где?
Как не знаешь?
Вечно у тебя бардак.
Ага-ага, пальцем помогай себе обуваться.
Самое то — вот потому у тебя маникюра красивого и нет!»
Настроение начало падать. Едкая штука эти комментарии: прям, как кислота.
Шагала по улице, птички, красота, пнула яблочко. «Носки собьешь. Не напасешься на тебя обуви».
Уже дома, готовя обед, открыла шкафчик над головой, чтобы взять тарелку.
Открыла.
А закрыть забыла и ка-а-ак со всего размаху головой об угол дверцы — хряк!
В глазах звездочки. Голова болит.
А в ухо изнутри: «А я говорила! Сколько раз тебе повторять — закрывай дверцу! Вот, теперь расхлебывай».
Потом я села и загрустила. А в ухо: «Что расселась, барыня? Дел по дому мало?»
А потом...
Потом до слез стало плохо.
Потому что под присмотром такого голоса жить нереально.
Именно жить.
А когда этот голос — твоя мама?
С тех пор мы играем с Максом в футбол упавшими яблоками — летом. А зимой — льдинами.
Как-то полветки метро прошагали, пиная льдины большие и маленькие.
Мы смеялись.
И было плевать на ботинки!
Когда ему грустно, всегда обнимаю.
Ведь это лучше слов. Вообще лучше любых слов.
Любите и обнимайте себя и своих детей.
Изживите в себе противного комментатора. Пусть в памяти из детства останутся сбитые носки, пятна от вкусного супа, смех и уверенность — тебя любят и принимают любым.»
Лена Лиговская
Браво