Приятные и тяжелые воспоминания о родах.

26/02/2012

15:12. Братск. Операционная перинатального центра. Я помню, ты закричал. Всё, значит, жить будешь. Самое главное – услышать твой крик. Больше ничего не помню… Провалилась в наркозный сон и темноту. Проснулась оттого, что меня взяли за ноги и за руки. Это медсестры переложили меня на кровать. Как мешок. Спасибо, что не на пол. Можно было и поаккуратнее. И снова сон. Час, два, три…

— Здравствуйте, я врач педиатр. Расскажу вам о состоянии вашего ребенка.

— Как он?

— У вас мальчик. 1790. Состояние тяжелое, искусственная вентиляция легких, синенький, получает то-то то-то…

Синенький, — эта фраза осталась из всего, что она протараторила. Синенький… бедный мой мальчик. Но ты выкарабкаешься, и я тебе помогу. Вот только выберусь отсюда. И встану на ноги. Но ноги и все тело предательски отказывалось шевелиться, где-то внутри внизу живота жуткая боль. Тянет. Колет.

Где телефон? Нужно позвонить мужу, маме. Они переживают и не находят себе место. Но во-первых, руки не могут протянуться до телефона, а во-вторых, трудно говорить, потому что слезы на глазах, и как только слышу голос слезы. Снова сон.

— Вам нужно встать и походить, — скомандовал врач, вошедший в ПИТ, — уже шесть часов прошло.

Шесть часов… А казалось прошла вечность. Шесть часов назад нас стало двое… Теперь у меня есть ты сынок. Ах, как же тяжело давались эти шаги после операции. Я сползла с кровати и кое-как, перебирая ногами, доплелась до туалета. Дистанция в десять метров казалась непосильной. Ах, как же болит низ живота… Низ живота, которого уже нет.

Теперь есть ты и я. Я здесь, опутанная проводами капельниц, а ты там, этажом ниже, тоже в проводах. Как мы похожи, мой мальчик. Я еще не знала кокой ты, какие у тебя глаза и волосы. Но мы справимся, думала я, а у самой при одной мысли на глазах появлялись слезы. И при всем желании не плакать, сделать это не получалось, просто не получалось. Слезы лились из глаз сами. Было плохо. И тяжело.

А еще одиноко. В небольшой комнатушке два на два метра с белыми кафельными стенами. Есть кровать и тумбочка. А из всего живого только я и прибор, который каждые десять минут измеряет давление. И чтобы не плакать, надо было спать…