трудно понять, но легко почувствовать…

– Вчера были в ресторане римской кухни – такая дрянь. Я одна выпила полбутылки сухого вина, вечером мне было очень плохо. Марко меня хотел лечить просроченными лекарствами, слава Богу, я осведомилась, не истёк ли срок годности у этой медицины. Оказалось, истёк в феврале 2009 года.

Интонации её голоса уже совсем переменились. Ещё бы – через месяц исполнится годовщина со дня их свадьбы.
А ещё через месяц – год с того дня, как она уехала в жить в Италию.

Примерно через полгода она уже перестала жаловаться на одиночество, а чудеса интернета позволили чувствовать ее присутствие дома (в Сибири) пару раз в неделю.

Я скучала по ней. Иногда забывала, что скучаю, но скучать не переставала никогда. Проходило время, и стирались из памяти дни, проведённые с ней вместе, их было много, этих дней, но и забывались они не по одному, а целыми периодами.
Детство помнилось лучше юности. Счастливым оно было только потому, что она всегда была рядом. Как второе сердце, только стучало оно с правой стороны. А у нее наверно второе сердце было слева – так и ходили – две пары рук, две пары ног, два сердца, одна на двоих душа.
Потом уже, в юности, душа разделилась по двум телам, но, две части одного целого не делятся пополам без последствий – всегда остается нить воспоминаний, чувств, прошлого.

Она навсегда останется моим единственным другом, эта дружба нестираема ни годами, ни расстоянием.

Живя судьбой близнецов уже 25 лет, я и сама мечтала родить двойню. Увы, Бог не сделал мне такого подарка – я точно знаю, что не заслужила его, но мечтать не запрещено, и я мечтала.

Будто я пришла на УЗИ в 15 недель, и доктор, ранее видящий в моем организме одно плодное яйцо, сказал:

– Дорогая, я вас поздравляю! У вас двойня!

Суетливо он начинает водить пальцем по старому кинескопу прибора, показывая мне двоих ребятишек, а я, которая никогда не могла увидеть ничего отчетливого в этих черно-серых линиях, вдруг вижу, как там, среди темного пятна околоплодных вод лежат два крохотных светлых клубочка прижавшихся друг к другу.

Я молчу, улыбаюсь, как будто я узнала самую большую тайну на всей земле.

– Причем девочки. Обе. Одинаково хорошее состояние у обеих. Обе крепкие и хорошо развитые для вашего срока беременности.

Сейчас моему ребенку 13,5 недель… прошло 5,5 недель со дня последнего УЗИ.
Каждый день из этих 5,5 недель дался мне очень и очень нелегко: сильнейший токсикоз, слёзы, нервы, ненавистная работа, одиночество, пустота, обида, боль, непонимание со стороны близких и опять одиночество и опять боль.

Как сказала она, та, моя единственная:
– твоей ситуации многие люди позавидовали бы!
– кто, например? – спросила я.
– например, те женщины, которые вынуждены заниматься проституцией, чтобы прокормить своих детей.

Смеюсь в ответ:
– Даааааааа. Хороший пример брат. Просто отличный.

Очень хочется взять больничный на пару недель – передохнуть. Вернее даже не так – просто выдохнуть из души этот черный ком негатива, скопившегося за время присутствия на работе.

Я мечтаю. Все могло бы быть совершенно иначе. Каждое утро в половину девятого, по пути на работу, я останавливаюсь на перекрестке двух улиц накрытых пешеходным переходом поверху. С боков перехода налеплены красочные рекламные растяжки. И вот, из ветрового стекла машины я смотрю, как фонари поедают совсем ещё малюсенькие снежинки на фоне жёлтой рекламной ленты – Гипермаркет отделочных материалов «Большой Ремонт». Моя прошлая работа.

Когда меня увольняли оттуда, все уже было совсем не так, как раньше, прежней осталась, наверно, лишь высота потолков.
Но несколько лет этот магазин был моим пристанищем, поистине вторым домом, а коллектив – второй семьей. Многое изменилось с тех пор.
Три зимы подряд, я как ребенок радовалась, когда к новому году на продажу привозили новогодние игрушки и сувениры – сама участвовала в оформлении праздничной витрины, суетилась, бегала в сменной обуви по огромному залу, наслаждалась, каждым днем, проведённым на работе.
Много раз, когда мне было грустно или одиноко я приезжала в Большой ремонт подпитаться энергией любимой работы, я могла даже не заходить непосредственно в свой отдел, просто пройти по залу – и ощутить спасительное облегчение от тоски.
Наверно ещё и поэтому я не прощу себе, что позволила одному человеку развалить эту сторону моей жизни.
Даже сейчас, когда меня выгоняют из магазина, как «постороннюю», когда мне плохо, я приезжаю на автостоянку Большого Ремонта, и, сидя в машине, вспоминаю прошлое, дни, в которых я была счастлива, и от которых не осталось ни-че-го.
Хотя почему ничего, как минимум множество добрых знакомых, может быть и пару близких друзей.
Но я, человек-атмосфера, мне так важно чувствовать счастье, мне важно чувствовать его буквально в карманах своей куртки.
Я мечтаю вернуть те золотые времена своего абсолютного счастья и спокойствия. Вернуть улыбку на свое лицо – настоящую – а не ту, которая опускает уголки губ вниз. Улыбка должна быть настоящей.
Иногда мне страшно, что я никогда больше не стану прежней, что никогда больше у меня не будет красивой одежды, красивой прически, красивой фигуры, даже элементарного – красивых осенних туфлей.
Наверное, будет нечто большее – малыш в беленьком слюнявчике, слово «мама», тетрадки с домашней работой, сменка в сумке, зеленка на коленочках, ночные кошмары, придавленные пальцы, облизанные от варенья ложки, спрятанные в диване, разговоры о первой влюблённости, о неудачах или, наоборот – о невероятных стараниях, вознагражденных «пятёркой» в дневнике.
Ещё мне не хватает света моих глаз, сейчас они как зимнее небо – прозрачные, ледяные. А когда-то были теплые и лучистые, цвета летнего ручья, который пронизывает горячее солнце.
Виной всему новенькая работа.
Я попала сюда не случайно, оптовая компания на окраине города. Огромная территория – множество невысоких кирпичных зданий-офисов, прямо за ними серые одноэтажные обшарпанные склады. Железные сетки, торчащие из стен, в местах, где отвалилась краска и штукатурка, голодные собаки, и трубы заводов за кирпичным забором – вот то, что мне приходится наблюдать теперь каждый день.
Удручающее зрелище. Работаю тут уже два месяца. Должность – менеджер по продажам строительных материалов. Я – менеджер по продажам – зрелище ещё более удручающее, чем пейзаж за окном. Наверно проблема в том, что я не имею опыта работы на «вольных хлебах», привыкла работать по графику, работать много, работать мозгами, увы, не активностью а именно мозгами. Люблю чертить таблицы, сравнивать, анализировать, давать рекомендации по вопросам активизации, реструктуризации и прочее, прошлая работа позволяла мне чувствовать себя акулой в море торговли…. А кто я тут? Неудачница? Беременная клуша?
Многие сказали бы, что мне просто стало все равно на карьеру на себя, что мой мозг переключился, сменил орбиту пребывания. Как бы мне хотелось этого – не думать ни о чем, кроме своего ребенка который притаился в животе, я бы хотела чувствовать только свои ощущения, только свои волнения по поводу предстоящего, но никак уж не париться по поводу работы. Увы… Это не так. Увы.

Нужно поблагодарить бога – он так рано подарил мне снег. Помню, как в первый раз в этом году снег начал сыпать хлопьями под колеса моей машины. Как я хохотала в тот момент. Только представь – поздний вечер, ровная дорога в объезд города, никаких светофоров, апельсиновый свет высоких фонарей, а в этих апельсинах белые пушистые снежинки, словно миниатюрные балеринки, ровным хороводом танцуют так самозабвенно, как будто их жизнь – лишь один миг, миг, проведенный в свежих лучах зимнего вечера.
Наутро, в офисе спорили – растает – не растает. А я просила Бога, но сама как будто слышала его добрый голос:
– Нет, Настя, не растает, этот снег только для тебя одной, и он не растает…
И ведь не растаял. Спасибо. Он не растаял!
Теперь осталось дождаться того дня, когда, проснувшись рано утром, босиком, укутанная белой маминой шалью, я, с кружкой сладкого лимонного чая, подойду к окну, лбом прислонюсь к холодному стеклу и наконец-то почувствую счастье. Оно будет таким большим, захлестывающим, таким светлым и спокойным и я поглажу свой живот со словами:
– Вот мы и победили малыш, мы всех победили, мы справились со всеми…