Скандал в больнице имени Семашко: пациенты утверждают, что медицинские работники жестоко обращаются с детьми-сиротами, поступающими на лечение в инфекционное отделение. Правда, за формулировкой «жестокое обращение» скрывается обычное равнодушие медсестер, которым действительно не платят за то, чтобы они кормили малышей и меняли им подгузники. В ответ на все замечания родительниц, которые находятся тут же, приглядывая за своими малышами, медсестры цинично хамят и огрызаются. Мол, жалуйтесь, куда хотите и кому хотите. Женщины в белых халатах (те самые, что еще вчера давали клятву Гиппократа) рычат так профессионально, что сразу понимаешь, чему на самом деле сегодня учат в медицинских образовательных учреждениях. Следить за сиротами вроде бы должны воспитатели детского дома, но те утверждают, что давно и хорошо знакомы с персоналом инфекционного отделения, а потому отправляют малышню в больницу им. Семашко так же спокойно, как если бы те уезжали на летние каникулы в деревню к бабушке. Что касается санитарок, то их в отделении, вероятно, просто нет.
Кажется, что круг замкнулся. В действительности так оно и есть. Кому жаловаться, если ты видишь, как голодные сиротки до полуночи разгуливают босиком по отделению в грязных трусиках? Что делать, если медсестра на ночь подпирает шваброй дверь, за которой в кромешной темноте голосит и надрывается одинокий ребенок? Почему у нормального человека только от описания этой ситуации сердце обливается кровью, а те, чей долг спасать жизни наших детей, только ядовито ухмыляются: мол, жалуйтесь, пишите, нам все равно ничего за это не будет. Они, видимо, забыли или не знали никогда, что они не просто медработники, а сестры милосердия – так когда-то называлась их профессия.

«Сумасшедшая» Корнева
Знакомьтесь: Елена Корнева. Самая обычная молодая мама. Месяц назад женщина с ребенком попала в инфекционное отделение больницы имени Семашко. Сейчас медперсонал делает все, чтобы записать ее в «сумасшедшие». А главный врач Максим Карпухин говорит прямо, что затаскает по судам и ее, и наше издание, если мы попробуем написать хоть слово. Мы попробуем. Мы просто не можем молчать.
Вот что рассказывает Корнева. Приводим здесь ее слова полностью, практически без купюр:
— Мы находились с ребенком в инфекционном отделении пять дней. Здесь же были сироты, которые также проходили лечение. Мальчику Ване, как я поняла, было чуть больше двух лет. Его поместили в палату в конце коридора, где он находился совершенно один практически все время. На истерические крики малыша никто из медсестер не реагировал. Для того чтобы он не смог открыть дверь, ее подпирали шваброй. Я слышала, как ребенок бился головой о дверь, плакал без остановки и звал маму. На наши многочисленные просьбы посмотреть, что там с малышом, нам в грубой форме отвечали, что это сирота, и заниматься им некому, да и некогда, так как нужно ставить капельницы «нормальным детям». Ваня от страха и безысходности выбил окошко в боксе. Что вы думаете, сделал персонал? Они завесили выбитое окно простыней.
По словам Елены Корневой, палата в которой находился Ваня, была в ужасном состоянии.
— Ребенок постоянно мочился на пол от холода, — говорит женщина, — а в больнице действительно были проблемы с отоплением. Малыш, одетый в короткие шортики и футболку (и это при том, что мы, взрослые люди, спали в теплых спортивных костюмах и под одеялами), постоянно истошно орал. От испражнений в помещении стоял ужасный запах. Я ни разу не видела, чтобы палату Вани убирали. Повсюду на полу валялись игрушки и грязные штаны. Только днем Ваню выводили из его «камеры». Ребенок очень радовался этим счастливым минутам. Правда, их было не больше 15-и. Затем его запирали вновь.

Одиночка №2
В заявлении, которое Корнева написала в Росздравнадзор, говорится, что 10 сентября 2013 года в инфекционное отделение больницы имени Семашко поступил еще один «одиночка» — так медперсонал называет сирот.
— Мальчику по имени Максим исполнился всего годик. Кроватку с малышом поставили в коридоре прямо возле нашей палаты, — вспоминает женщина, — Ребенок очень плакал, видимо, хотел кушать. Медсестра дала ему детскую смесь «Нарине». Малыш жадно глотал ее прямо из упаковки. Я видела, как Максим захлебывается, а вся эта жижа текла ему за шиворот. Одна из мам, у которой тоже был грудной ребенок, отдала медсестре пузырек для смеси, но та только отшвырнула его. Я помню, как перед сном ребенок очень сильно плакал, и женщина, которая лежала тоже в коридоре с грудничком, не выдержала и взяла сироту на руки. Увидев это, медсестра выхватила ребенка и грубо швырнула его в кроватку. После чего нам всем объявила, что у этого ребенка гепатит це. «Держитесь от него подальше», — посоветовала она, уходя.
Корнева пишет, что 10 сентября 2013 года всех пациентов перевели в крыло напротив.
— Перевели и Максима, — рассказывает Елена, — Ему выделили угловую палату и бросили там одного. Единственный, про кого забыли, это Ваня. Мы сначала не поняли, почему в помещении так тихо, и даже подумали, что его выписали, но, оказалось, что медперсонал оставил ребенка одного в левом крыле. Представляете, они заперли его в палате, чтобы он, как они сами выразились, «не доставал их своим ревом». После чего закрыли дверь в коридоре. Ребенок захлебывался слезами, и чтобы он поскорее уснул, ему выключили свет. Бедный малыш всю ночь провел один в брошенном крыле, взаперти. К счастью, на следующий день его выписали.

«Фашисты» в белых халатах
Елена вспоминает, что попросила мужа привести в больницу теплые вещи для Максима.
— Предварительно поговорив с врачом, мы отдали их дежурной медсестре, чтобы она одела ребенка на ночь в теплые вещи, — говорит Корнева, — но с утра они так и лежали на окне не тронутыми. Ребенка кормили только тогда, когда мамочки уже не выдерживали детского плача и искали медсестру, чтобы сделать ей замечание. Мол, ребенок голодный, да и памперсы надо менять. Медсестра, дежурившая 11 сентября 2013 года, на мой вопрос «Кормили малыша, или нет?» отвечала: «Не знаю! Мне не до него!» Особой жестокостью и равнодушием отличались медсестры, которые заступали на вечернее дежурство. Я очень хорошо запомнила тех, кто работал 11 и 14 сентября 2013 года. Никогда в жизни не видела такого обращения с детьми. Но, знаете, больше всего меня поразило то, что один и тот же врач, который занимался моим ребенком и сиротой Ваней, относился к ним по-разному. С моим малышом обращались замечательно, все медикаменты давали вовремя и постоянно интересовались здоровьем. С Ваней все было наоборот. Сейчас мне говорят, что никто не уволит медсестер, даже если их вину докажут. Я это понимаю, просто пытаюсь добиться того, чтобы больше эти ужасы не повторялись. Причем, не только в Семашко, но и в других больницах.

Будут наказаны
Вчера «сумасшедшая» Елена Корнева побывала у нас в редакции. Это успешная, смелая, красивая женщина. Наверное, именно такой и должна быть настоящая мать.
Корнева не смогла забыть и пройти мимо того, что творится в больнице, которой руководит Максим Карпухин. Женщина обратилась в Росздравнадзор и потребовала провести проверку качества работы медперсонала больницы им. Семашко. По информации «Самарских известий», такая проверка все-таки была проведена. Делу дали ход и очень скоро в инфекционном отделении были выявлены нарушения. Главному врачу выдали предписание, потребовав принять меры. Однако сам Карпухин не только не чувствует за собой вины, напротив, главврач нападает. Вчера он открыто угрожал журналистам «Самарских известий» судами (аудиозапись имеется в распоряжении редакции) и настойчиво требовал вообще не освещать в прессе этот дикий инцидент.
Сейчас копия жалобы Елены Корневой направлена в ГУ МВД России по Самарской области. Мы, в свою очередь, связались с уполномоченным при Президенте РФ по правам ребенка Павлом Астаховым и подробно изложили ему суть проблемы.
— Я не ожидала, что мое обращение, а потом и разбирательство по этому вопросу вызовет такой резонанс, — призналась Елена. — Многие мамы, которые лежали со мной в палате, возмущались не меньше меня по поводу жестокого обращения с Ваней и Максимом. Однако никто не захотел помочь малышам. Может быть, только у меня так сильно взыграл материнский инстинкт? Ну а кто еще заступится за них? Дети и так растут без родительской любви, а к ним еще и отношение нечеловеческое.

Филиал ада
Готовя к публикации этот материал, мы попытались поговорить с работниками больницы им. Семашко. Впрочем, здесь нам не были рады. Как только заведующая инфекционным отделением Тамара Жилякова и врачи поняли, по какому поводу мы приехали, они начали кричать.
— Расследованием дела о сиротах сейчас занимается прокуратура, Росздравнадзор, следственный комитет, — подтвердили они, — Вы поймите: мамаша, которая написала жалобу — больная на голову, ей просто заняться нечем. Там на самом деле ничего криминального не было, и с детьми обращались так, как положено. Кормили по часам и вовремя укладывали спать. В деле даже есть справка из дома ребёнка о том, что, когда Максима привезли из нашего отделения, у него не было никаких следов побоев. А людям мы уже не раз говорили, что нечего лезть в нашу работу, раз они в ней ничего не понимают. У нас одна медсестра на все отделение дежурит, и она не всегда успевает уследить за всеми. Но то, что она обращается с сиротами жестоко — клевета. Большинство наших пациентов довольны качеством оказания медицинских услуг.
Позже мы попробовали поговорить с главным врачом Максимом Карпухиным.
— Не мешайте работать моим подчиненным. И вообще, я не советую затрагивать эту тему, пока не будет постановления суда. До завершения следствия я не собираюсь давать никаких комментариев, а если вы напишете неправду безо всяких оснований, я вас сам по судам затаскаю. Медсестер у нас и так не хватает. Я буду защищать их. Вы тоже должны понимать, насколько тяжелая у медперсонала работа.

«Одиночки»
Дом ребёнка «Солнышко». Здесь находятся в основном больные дети-сироты от рождения до четырех лет. Оказалось, что даже главный врач этого учреждения не знает, что их воспитанник Максим пострадал от жестокого обращения медсестер больницы им. Семашко. Или все-таки знал?
— К нам приходили сотрудники правоохранительных органов, и мы дали им справку о том, что Максим вернулся к нам из Семашко без следов насилия. Если бы у него был хоть один синяк, мы бы обязательно начали разбираться, но все было хорошо, — заявила главврач дома «Солнышко» Татьяна Кудинова. — С этой больницей мы очень давно сотрудничаем, и до сих пор не было никаких инцидентов, связанных с издевательством над детьми. То, о чем вы говорите — дикость. Я не могу поверить, что в отделении, которым заведует Тамара Жилякова, может происходить такое.
Почему Татьяна Кудинова не поинтересовалась у следователей, в связи с чем у нее затребовали справку о состоянии здоровья Максима на момент возвращения из больницы, осталось загадкой.
Tags: Павел Астахов, Самарские известия, дети, медицина
Добавить комментарий
0 коммен