"Паранджа Страха" глава1.

Детство

Cколько себя помню, я постоянно слышала от

матери одну и ту же фразу: «В чем провини-

лась я перед Всевышним, что он наградил меня

дочерью?»

Эта фраза, слышать которую было невыносимо, ста-

, ла ее любимой жалобой. Мне же было не из чего вы-

бирать, я ничего не могла поделать, кроме как оста-

ваться девчонкой. Теперь, когда ее зловещее причитание

превратилось в чуть слышный далекий отзвук, я гор-

жусь тем, что смогла преодолеть разрушительную силу

этих больно ранивших слов.

То, что я родилась девочкой в семье исповедующих

ислам алжирцев, определило мою судьбу с первых

мгновений жизни. Сколько потребовалось времени

и сил, чтобы отвоевать свою свободу, чтобы стать

личностью! Зато теперь я горжусь женщиной, кото-

рой стала! Еще в раннем детстве я узнала, что быть девочкой неже-

лательно, но не знала почему. Когда мне исполнилось

пять лет, я захотела это выяснить.

— Мама, почему ты меня не любишь?

Мать бросила на меня презрительный взгляд.

— И ты еще спрашиваешь! Будто сама не знаешь, по-

чему родители предпочитают дочерям сыновей, — отве-

тила она категорично и заставила меня сеть рядом.

Момент, видимо, был важным, коль меня удостоили

такого внимания.

— Видишь ли, Самия, матери не желают иметь доче-

рей, потому что от дочерей их семьям нечего ожидать,

кроме позора и бесчестья. Матери должны их кормить

и постоянно следить за тем, чтобы дочери вели себя

достойно. Пока этим не займутся их мужья. Дочери —

источник постоянной заботы.

Я была заинтригована: почему всех матерей на свете

так тревожит слово бесчестье.

— Что значит бесчестье?

— Тихо ты! Беду накличешь! Тебе еще рано думать

об этом. Сейчас ты должна слушать мать и хорошо се-

бя вести. Только и всего. Придет время — я все тебе

объясню. А пока будь умницей. До тех пор, пока не вы-

йдешь замуж.

— Замуж? Но я не хочу замуж, мама. Я хочу вырас-

ти и заботиться о вас с папой, когда вы станете ста-

ренькими.

— Это невозможно. У нас четверо сыновей, а если

захочет Господь, будет еще больше. Они позаботятся

о нас. Ты девчонка. Твой долг заботиться о муже.

В мусульманских странах появление на свет мальчика

считается благословением свыше, рождение же девочки,

стало быть, проклятием. В нашей семье это было осо-

бенно заметно. Девушка-мусульманка не знает, что та-

кое свобода выбора. На протяжении всей жизни за неё

будет отвечать мужчина. Сначала отец, потом муж. Для

родителей она просто обуза. И так из поколения в поко-

ление, отчего девушка-мусульманка сама воспринимает

себя как ходячее наказание за грехи. Таким наказанием

для семьи была и я — средний ребенок в семье. Между

двумя старшими и двумя младшими братьями.

Мои родители, иммигранты-алжирцы, приехали во

Францию в конце пятидесятых и поселились в относи-

тельно благополучном пригороде Парижа. Здесь я ро-

дилась и провела первые годы жизни. Мой отец был

богатым фабрикантом, сделавшим состояние на текс-

тиле. Имел он интересы и в ресторанном бизнесе.

Мою единственную подругу звали Амина. Ее родите-

ли — тоже иммигранты с алжирскими корнями, только

бедные. Отец Амины работал мусорщиком. Считая эту

семью недостойной нашего высокого социального ста-

туса, моя мать приходила в ужас от того, что я хожу

в гости к подруге. Мне было шесть, когда я поняла, что

завидую Амине: несмотря на нужду, ее окружали лю-

бовь и внимание родителей.

Как-то раз за игрой в куклы Амина затеяла спор о зна-

чении наших имен.

— У меня имя лучше, чем у тебя!

— Нет, у меня лучше, — тут же ответила я.

Говоря по правде, я не любила свое имя. Оно каза-

лось мне старомодным и грубым для моего возраста.

Но не могла в этом признаться, поскольку не желала

оставлять первенство за подругой. — Мое имя красивее. Мама выбрала его, потому что

так звали ее лучшую подругу, которая живет в Тунисе.

Она хотела, чтобы я была такой же красивой и умной.

Мама сказала, что я обязательно стану такой! — торже-

ственно продолжала Амина.

— Нет, мое! Моя мама тоже назвала меня не прос-

то так, — сказала я, убежденная в собственной пра-

воте.

Чтобы не отстать от подруги, пришлось выдумывать.

Амина сказала правду — я чувствовала это и решила

разобраться в этом вопросе.

Возбужденная мыслью узнать происхождение своего

имени, я поспешила к матери.

— Мама, расскажи, пожалуйста, как я родилась?!

— Нечего рассказывать. Это был самый ужасный день

в моей жизни! — угрюмо ответила она.

Мне стало ее жалко.

— Я знаю, мама, тебе было больно из-за меня!

Мать сдвинула брови и поглядела на меня с напря-

жением. •

— Больно? Еще бы. Но больнее было душе. В день,

когда ты должна была появиться на свет, твой отец за-

ключал выгодную сделку, и вместо него в больницу меня

повезла соседка. Когда доктор сказал, что родилась де-

вочка, мне показалось, что небо обрушилось на голову.

Я предчувствовала разочарование твоего отца, боялась

испортить ему настроение после подписания выгод-

ного контракта. Поэтому я попросила соседку выбрать

тебе имя.

— Как было бы хорошо, если бы ты сама назвала меня.

Как мою подругу. Мама сама назвала ее Аминой.

— Это не важно. Главное, что теперь ты любишь свое

имя, — равнодушным тоном заключила мать.

Мои иллюзии были развеяны. «Я ненавижу свое имя!» —

сквозь слезы твердила я самой себе.

Однажды, когда я была в гостях у подруги, ее отец при-

нес красивую куклу с длинными светлыми волосами,

которую он отыскал в каком-то мусорном баке. От ра-

дости Амина бросилась к нему в объятия.

— Ну как, довольна? — спросил он с улыбкой.

— Да, папа. Ты самый лучший на свете. Смотри, Са-

мия, какая у меня красивая кукла.

— Она очень красивая, Амина, а твой папа самый

лучший на свете.

Возвращаясь домой, я думала о том, что моей подруге

очень повезло. Я только переступила порог, как мать

схватила меня за ухо.

— Где ты таскаешься?

— Я была у Амины. Смотрела куклу, которую принес

ее отец. Я не сделала ничего плохого.

— Еще бы ты что-то сделала! Но мне не нравится, что

ты ходишь в дом к мусорщику. Держу пари, что он нашел

ее на свалке… Или я не права?

— Права, но кукла совсем чистая. Мать Амины хоро-

шо ее вымыла.

— А ты бы стала играть куклой, которую нашли среди

объедков?

— Если ее даст мне отец, если она будет такой же кра-

сивой, — да, я буду ею играть.

— Отец никогда не унизится, чтобы подарить тебе

подобную игрушку, — высокомерно заявила мать.

Она отвернулась от меня, возвращаясь к прерванным

делам. Услышанное сбило меня с толку, поэтому я по-

шла следом. — Почему он никогда не дарит мне подарки? Ведь

он может мне что-то купить, чтобы доставить удоволь-

ствие.

— Удовольствие? Тебе? А ты… что сделала ты, чтобы

доставить удовольствие своему отцу?

— Я послушная и хорошо себя веду.

— Знаешь, что действительно доставило бы ему удо-

вольствие?

— Нет! Пожалуйста, скажи мне!

— Если бы ты вообще никогда не рождалась, — раз-

драженно ответила мать.

В тот вечер я решила попросить у отца куклу и рас-

сказала об этом Малеку, своему младшему на год брату.

Он попытался отговорить меня от подобной затеи, ведь

по вечерам отец всегда выглядел уставшим.

— Давай лучше играть с моим гаражом! — предложил

он с готовностью.

Но ничто другое меня не занимало. Одна только

идея — тоже показать свою куклу подруге.

Вернувшись с работы, отец прошел в гостиную и удоб-

но устроился в своем любимом кресле. Каждый вечер

мать приносила тазик, наполненный теплой водой, в ко-

торую отец окунал уставшие ноги.

Когда я вошла, он сидел закрыв глаза, а мать стоя на

коленях мыла ему ступни. Не самое удачное время при-

ближаться к отцу — он мог рассердиться и, чего доб-

рого, ударить меня.

Я вернулась в свою комнату и написала ему о своем

желании: «Папа, я тебя люблю и хочу куклу. Ты самый

лучший папа на свете!» Записку я сунула отцу под по-

душку. Ложась спать, я надеялась, что отец все-таки

подарит мне вожделенную игрушку.

Некоторое время спустя в комнату вошла мать.

— Это ты написала?

— Да, — ответила я R полусне.

— Что ты ему написала?

— Что прошу у него куклу.

— Ты разве не знаешь, что он не читает по-француз-

ски? Или думаешь, если умеешь читать, можешь насме-

хаться над отцом?

— Нет, мама. Я думала, что папа умеет читать на мно-

гих языках.

Само собой разумется, мои действия были истолко-

ваны превратно и меня заподозрили в злом умысле,

а ведь я всего-навсего написала коротенькую записку

с просьбой о кукле. Брат сказал мне, что не следовало

этого затевать: по мнению отца, все куклы были от лу-

кавого, и ни в одном благочестивом доме не потерпели

бы присутствия подобных игрушек.

Как-то утром меня разбудили радостные крики брать-

ев. Я подхватилась и поспешила в кухню, откуда доно-

сились голоса. Мои четверо братьев под присмотром

матери приводили в порядок свою одежду. Возбужден-

ные, они сообщили мне, что примут участие в откры-

тии нового отцовского ресторана. Не желая оставаться

в стороне, я пошла в свою комнату одеваться.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась мать.

— Одеваюсь, чтобы пойти в ресторан.

— Ты не пойдешь. Туда имеют право идти только

мальчики.

— Почему? Я тоже хочу пойти.

— Ты не мальчик. Вот когда у тебя появится пенис,

тогда и поговорим. А до тех пор ты останешься дома, —

категорично заявила она. — Тогда я тоже хочу пенис. Пусть мне его купят! — ре-

шительно потребовала я.

Мать пришла в бешенство. Схватив кусок горького

перца, она резко провела им мне по губам. От невыно-

симой боли я едва не упала и шагнула к раковине, чтобы

вымыть губы, пылавшие огнем, но мать потащила меня

в комнату и заперла на ключ.

— Мама, мне больно! Мне нужна вода! Пожалуй-

ста! — исступленно кричала я.

Отчаявшись, я умолкла и услышала через дверь, как

мать что-то напевает в глубине дома. Она осталась рав-

нодушна к моей боли и, игнорируя меня, как ни в чем

не бывало занималась хозяйственными делами. К счас-

тью, была зима, и я воспользовалась инеем, покрывав-

шим окно, чтобы смочить губы. Мало-помалу боль утих-

ла, и я заснула.

Наступило Рождество, праздник, который правоверные

мусульмане считают языческим. Тем не менее во Фран-

ции многие родители-мусульмане дарят своим чадам

подарки, чтобы те не чувствовали себя неловко рядом

с немусульманскими детьми. Год был удачным, и отец

каждому из нас купил подарки. Мои братья получили

огромное количество чудесных игрушек и разрешение

пригласить в гости приятелей.

А у меня появился Лапуля — красивый толстый бурый

медвежонок с круглыми глазами, которого я полюбила

сразу, как только увидела. Я была счастлива. Ведь это был

мой первый подарок. Хотелось повиснуть на шее у отца,

как это делала Амина, но я сдержалась. В нашей семье

воспитанная девочка не должна вести себя подобным

образом, чтобы не вызвать неудовольствия родителей.

С медвежонком в руках я побежала к подруге. Нако-

нец-то я могла похвастаться первым купленным отцом

подарком.

— Амина, посмотри, какой у меня мишка! Это мне

папа купил. Правда, он красивый?

— Очень красивый, — с готовностью разделила мою

радость подруга.

Отец Амины подарил ей пару симпатичных куколок-

негритянок. Но Лапуля был лучше всех игрушек, потому

что его подарил мне отец. Куда бы я ни шла, я всегда

брала медвежонка с собой. За исключением школы, ко-

нечно, но тем радостнее было возвращение к нему по

вечерам. Он стал моим товарищем по играм, моим до-

веренным лицом.